легкие облака, в ее белом свете казалось, что бледное лицо Эдварда излучает сияние. Губы плотно сжимались, глаза были встревоженными.
– Итак?.. – тихо напомнила я о своем вопросе.
Он не ответил, неотрывно глядя на луну.
– Снова сумерки… – бормотал он. – Конец еще одного дня. Каким бы хорошим ни был день, ему всегда приходит конец.
– Кое-что не кончается никогда, – сквозь зубы возразила я, вдруг настораживаясь.
Он вздохнул.
– Я привез тебя на выпускной бал, – с расстановкой начал он, наконец отвечая на мой вопрос, – потому что хочу, чтобы ты ничего не упустила в своей жизни. Я хочу, чтобы ты была человеком. Чтобы твоя жизнь продолжалась, как случилось бы, если бы я, как и следовало, умер в восемнадцатом году.
Эти слова покоробили меня, я сердито встряхнула головой.
– В каком это параллельном мире мне вообще могло прийти в голову явиться на выпускной по своей воле? Если бы ты не был в тысячу раз сильнее меня, я ни за что не дала бы тебе затащить меня сюда.
Он скупо улыбнулся, но глаза остались серьезными.
– Ты же сама сказала, что здесь неплохо.
– Только потому, что была рядом с тобой.
Минуту мы молчали; Эдвард смотрел на луну, а я – на него. И мечтала, чтобы нашелся хоть какой-нибудь способ доказать ему, насколько я равнодушна к нормальной человеческой жизни.
– Объяснишь мне кое-что? – спросил он, с легкой улыбкой переводя на меня взгляд.
– А когда я тебе отказывала?
– Пообещай, что объяснишь, – усмехаясь, настаивал он.
Я заранее знала, что пожалею о своем обещании.
– Обещаю.
– По-моему, ты искренне удивилась, обнаружив, что я везу тебя сюда… – начал он.
– Конечно! – перебила я.
– Вот именно, – подтвердил он. – Значит, у тебя было какое-то другое предположение… Мне любопытно: зачем, по-твоему, мне вздумалось нарядить тебя?
Так и есть: я уже раскаивалась. Поджав губы, я медлила в нерешительности.
– Не хочу об этом говорить.
– Ты обещала, – возразил он.
– Помню.
– Так в чем же дело?
Похоже, он считал, что меня сдерживает только застенчивость.
– Мне кажется, ты разозлишься – или расстроишься.
Обдумывая мои слова, он нахмурился.
– И все-таки я хочу знать. Пожалуйста!
Я вздохнула. Он ждал.
– Ну… я думала, будет… торжественное событие. Но никак не предполагала, что настолько банальное и человеческое… как выпускной! – фыркнула я.
– Человеческое? – бесстрастно уточнил он, ухитрившись выбрать ключевое слово.
Я потупилась, разглядывая свое платье и теребя шифоновые оборки. Он молча ждал.
– Ну ладно. – И я скороговоркой призналась: – Я надеялась, что ты передумал… и все-таки собираешься сделать меня такой, как ты.
На его лице заиграли, сменяя друг друга, десятки оттенков чувств. Некоторые из них я узнала: гнев… боль… потом, кажется, он взял себя в руки, и его лицо стало насмешливым.
– По-твоему, это достойный повод надеть смокинг, да? – поддразнил он, указывая на свой атласный лацкан.
Я нахмурилась, пряча смущение.
– Откуда мне знать, как это вообще происходит? Мне, по крайней мере, это объяснение казалось более логичным, чем какой-то выпускной! – он по-прежнему усмехался. – Не вижу ничего смешного, – добавила я.
– Ты права, ничего смешного тут нет, – согласился он, и его улыбка угасла. – Но я предпочел бы расценить это как шутку.
– Я совершенно серьезна.
Он тяжело вздохнул.
– Ясно. И ты действительно этого хочешь?
В глубине его глаз пряталась боль. Прикусив губу, я кивнула.
