Я поспешил поправиться:
– Они показались мне неплохими людьми. Просто я заметил, что они сторонятся остальных. И все они такие симпатичные, – добавил я, чтобы сделать Чарли приятное.
– Видел бы ты доктора! – засмеялся Чарли. – Хорошо еще, она счастлива в браке. Когда она рядом, персоналу нашей больницы не до работы.
Мы закончили ужин в молчании. Чарли убрал со стола, я занялся посудой. Он вернулся к телевизору, а я домыл посуду – посудомоечной машины в хозяйстве Чарли не водилось – и нехотя направился наверх, делать математику. Видимо, так и закладываются традиции.
Той ночью дождь наконец утих, и я от усталости быстро заснул.
Остаток недели событиями не баловал. Я привык к расписанию, к пятнице научился узнавать если не по имени, то хотя бы в лицо почти всех учеников школы. В спортзале мои товарищи по команде усвоили, что мячи мне лучше не пасовать. А я старался не путаться у них под ногами.
Эдит Каллен в школе не появлялась.
Каждый день я наблюдал, притворяясь равнодушным, как Каллены в очередной раз приходят в кафе без Эдит. Только окончательно убедившись в том, что она не придет, я наконец успокаивался и присоединялся к общей беседе. В основном все обсуждали поездку в зону отдыха «Ла-Пуш Оушен-парк», которую затеяла Маккайла. Поездка должна была состояться через две недели. Меня тоже пригласили, и я согласился – скорее из вежливости, чем потому, что мне действительно хотелось поехать. На побережье должно быть сухо и тепло, такое у меня убеждение.
К пятнице я привык входить в кабинет биологии, не опасаясь увидеть там Эдит. Откуда мне знать? – может, она вообще бросила школу. Я старался не думать о ней, но не мог отделаться от мысли, что в ее продолжительном отсутствии виноват я, как бы нелепо это ни звучало.
Мои первые выходные в Форксе прошли без приключений. Чарли почти все время пропадал на работе. Я написал матери еще несколько фальшивых жизнерадостных писем, разделался с домашними заданиями, навел в доме порядок – Чарли пока не высказывал возражений против моего ОКР. В субботу съездил в местную библиотеку, но записываться не стал – там все равно не нашлось интересного чтива; придется наметить на ближайшее время поездку в Олимпию или Сиэтл и поискать там хороший книжный магазин. Мимоходом задумавшись, каков расход бензина у моего пикапа на километр пути, я невольно поморщился.
Все выходные дождь был несильным, почти бесшумным, так что я сумел как следует отоспаться.
В понедельник утром на стоянке со мной поздоровались сразу несколько человек. Имен я не вспомнил, но всем махал в ответ и приветливо улыбался. Этим утром похолодало, зато не было дождя. На английском Маккайла села со мной – она уже вроде как застолбила это место. Нам неожиданно устроили контрольную по «Грозовому перевалу» – без подвохов, совсем легкую.
В общем, я освоился на новом месте гораздо быстрее, чем рассчитывал. И чувствовал себя комфортнее, чем ожидал.
Когда мы вышли после урока, с неба падала снежная крупа. Звучали оживленные голоса учеников. Ветер морозил мои щеки и нос.
– Ух ты, снег! – воскликнула Маккайла.
Мелкие белые крупинки били мне в лицо, скапливались на обочинах дорожки.
– Бр-р.
Снег. Вот тебе и хороший день.
Маккайла удивилась.
– Неужели ты не любишь снег?
– Он означает только, что для дождя уже слишком холодно.
Еще бы.
– И потом, я думал, ему полагается падать красивыми отдельными снежинками – ну, знаешь, каждая из которых неповторима, и все такое. А это что? – похоже на наконечники ватных палочек.
– Ты никогда не видел снегопада? – не поверила своим ушам Маккайла.
– Видел, конечно, – я сделал паузу. – По телевизору.
Маккайла рассмеялась, и в этот момент большой мокрый снежок ударил ей в затылок и развалился. Мы оба обернулись, чтобы посмотреть, откуда он прилетел. Я заподозрил Эрику, которая как раз уходила, повернувшись к нам спиной, но не в сторону класса, где по расписанию у нее был очередной урок. Маккайла, должно быть, подумала о том же. Она наклонилась и принялась сгребать в кучку белую кашицу.
– Увидимся за обедом, ладно? – бросил я на ходу. Меньше всего мне хотелось весь день носить на затылке растаявший шлепок грязного льда.
Она только кивнула, не сводя глаз с удаляющейся Эрики.
После испанского, направляясь в кафетерий вместе с Джереми, я был начеку. Мокрые снежки летали во всех направлениях. Я нес в руках папку, чтобы в случае чего прикрыться ею, как щитом. Джереми твердил, что со мной помрешь со смеху, но, видя мое потрясенное лицо, сам запустить в меня снежком не отваживался.
Маккайла нагнала нас у двери – она смеялась, ее обычно гладкие волосы пушились от мокрого снега. Вставая в очередь за едой, Маккайла с Джереми воодушевленно обсуждали битву на снежках. Я по привычке бросил взгляд на стол в углу и словно примерз к месту. За столом сидели пятеро.
Джереми подергал меня за рукав.
– Эй, Бо, тебе чего взять?
Я смотрел в пол, мои уши пылали. Мне нечего стыдиться, твердил я про себя. Я ни в чем не виноват.
