Но игра не задалась с самого начала. Я как-то умудрилась одним махом врезать ракеткой себе по лбу и задеть плечо Майка. Остаток урока я провела в дальнем углу площадки, на всякий случай держа ракетку за спиной. Оказалось, что, несмотря на полученную от меня травму, Майк неплохо играет: в одиночку он выиграл три партии из четырех. Когда тренер наконец дал свисток, объявляя, что урок окончен, Майк благодарно хлопнул ладонью о мою поднятую пятерню, чего я совсем не заслуживала.
– Вот, значит, как… – сказал он, когда мы уходили с площадки.
– То есть?
– Ты, значит, с Калленом? – воинственно спросил он. От моего недавнего чувства признательности не осталось и следа.
– А тебя, Майк, это не касается, – напомнила я, мысленно посылая Джессику прямиком в геенну огненную.
– Не нравится мне это, – упрямо бормотнул он.
– Не нравится – и не надо, – отрезала я.
– Он смотрит на тебя, как… на еду, – не обращая внимания на мой тон, добавил он.
Я чуть не взорвалась истерическим хохотом, подавилась им, но, несмотря на все мои старания, не удержалась и тихонько хихикнула. И удостоилась сердитого взгляда от Майка. Помахав ему рукой, я сбежала в раздевалку.
Быстро переодеваясь, я прислушивалась к непривычно сильной нервной дрожи в животе. Недавний спор с Майком уже выветрился из памяти. Ждет ли Эдвард меня у спортзала, или мы встретимся возле его машины? А если его родные тоже будут там? На меня накатила волна неподдельного ужаса. Знают ли они, что я все знаю? Можно ли дать им понять, что мне известно, что они знают, что я все знаю? Или нет?
К тому времени, как я покинула спортзал, я уже почти решила направиться домой пешком, обойдя стороной парковку. Но беспокоилась я напрасно: Эдвард ждал меня, небрежно прислонившись к стене спортзала, и его умопомрачительное лицо было безмятежным. Приближаясь к нему, я почувствовала необычное облегчение.
– Привет, – выдохнула я, улыбаясь до ушей.
– Здравствуй, – просиял он в ответ. – Как физкультура?
Радости на моем лице поубавилось.
– Замечательно, – соврала я.
– Правда? – не поверил он и, прищурившись, посмотрел куда-то поверх моей головы. Оглянувшись, я увидела спину удаляющегося Майка.
– А что? – спросила я.
Все так же напряженно он заглянул мне в глаза.
– Ньютон меня достал.
– Ты что, опять подслушивал? – ужаснулась я. От недавнего хорошего настроения не осталось и воспоминаний.
– Как твоя голова? – с невинным видом поинтересовался он.
– Как ты мог! – Я круто развернулась и с решительным видом зашагала к стоянке, хотя в душе допускала вероятность того, что домой придется идти пешком.
Он в две секунды догнал меня.
– Ты же сама сказала, что я никогда не видел тебя на физкультуре, вот мне и стало любопытно.
Раскаяния в голосе Эдварда не было ни на грош, и я не ответила.
К его машине мы шли в молчании, мое было свирепым и в то же время сконфуженным. В нескольких шагах от «вольво» я остановилась: машину обступила целая толпа парней. Я не сразу заметила, что окружают они не «вольво», а красный кабриолет Розали, и в глазах каждого горит неподдельное вожделение. Никто не обратил внимания на Эдварда, который протиснулся между ними и открыл дверцу своей машины. Я торопливо забралась на пассажирское место, тоже оставшись незамеченной.
– Пафос, – буркнул он.
– А что это за машина? – спросила я.
– М3.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Это «БМВ», – не глядя на меня, пояснил он и попытался выехать со стоянки, не сбив ни одного автолюбителя.
Я кивнула: об этой марке я слышала.
– Все еще злишься? – спросил он, аккуратно объезжая живые препятствия.
– Естественно.
Он вздохнул.
– А если я извинюсь, простишь?
– Пожалуй… если извинишься по-честному. И пообещаешь больше так не делать.
Его глаза вдруг хитро блеснули.
– А если извинюсь по-честному и соглашусь пустить тебя за руль в субботу? – выдвинул свои условия он.
Поразмыслив, я решила, что более выгодного предложения мне не светит.
– Идет, – согласилась я.
