Поначалу взрослые драконы охотились, как привыкли у себя дома. Вот только не учли специфику, заросшие лесом холмы – не горы, дичь другая, и постоять за себя вполне может. В результате, когда глава семейства, охотясь за лосем, неудачно спикировал и запутался в густом, хотя и мелком ельнике, выяснилось, что считать себя в лесу самым крутым – занятие, вредное для здоровья. Взрослому, заматеревшему и, соответственно, тяжелому дракону, чтобы взлететь с ровного пространства, нужен хотя бы короткий разбег. А вот разбежаться здесь было негде, и, прежде, чем ящер сумел выбраться на открытое место, он успел повздорить с медведицей, как раз выгуливавшей в этих местах трех шаловливых отпрысков.
В лесу медведь, даже будучи куда мельче дракона, оказался сильнее и проворнее. Стреноженный гигант просто не успевал поворачиваться, а разъяренная мамаша, защищающая потомство, забыла чувство страха. В результате дракон даже не сбежал – уполз со сломанным крылом, наполовину перекушенной лапой и вырванным куском мяса из хвоста. Громадные раны на теле тоже присутствовали – медвежьи когти чешую вырывали запросто. Так что уже тот факт, что дракон сумел добраться до вырытой под холмом громадной берлоги, в которой с горем пополам разместились все пятеро, казался чудом.
И сразу же у драконов наступили темные времена. Мамаша была довольно паршивой охотницей даже в родных горах, здесь же она просто не справлялась. Трое детей требовали жрать. Муж лежал, и его тоже надо было кормить… Словом, влипла. И вот тогда на охоту попробовала слетать старшая дочь.
Что интересно, по незнанию и юношескому максимализму она вначале ухитрилась накормить семью, но при этом сделала то, что было смертельно опасно. Увидела стадо овец и в два счета поймала аж десяток. Вот только даже не подумала, что у овец есть хозяева и таким самоуправством они довольны не будут.
Крестьяне – они не трусы, скорее, инфантилы, и пока дело не затрагивает их, любимых, предпочитают держаться в стороне от любой драки. Это рыцарю невместно стерпеть оскорбление – а крестьянин будет кланяться, лишь бы его не трогали. Но когда окажется, что под угрозой его, маленького хозяйчика, достояние, из скромной, раболепно склонившейся фигурки вылезает вдруг чудовище, способное, к примеру, пустить обидчику стрелу в спину, ткнуть ножом спящего или подсыпать толченого стекла в кашу. Не бог весть какая честь, но гарантированно эффективно, а сейчас задеты были как раз крестьянские карманы.
Драконов местные не боялись. А чего бояться, если один такой пролетает над головами с завидной регулярностью, и урона от него никакого нет. Правда, и косо смотреть не рекомендуется – дракон под защитой короны, сам король к нему, по слухам, зайти не брезгует, но все равно, деталь пейзажа, и не более того. К тому же иной раз и вовсе прилетающая в гости, когда со жрецом, молодым, недавно из города переехавшим, поболтать охота. И даже выпить в компании, от чего трактиру неплохой прибыток. Словом, дело житейское. И тут появляется еще один дракон, мелковатый и наглый, и начинает пакостить. Неудивительно, что крестьяне взбеленились.
Будь Эррхар на месте, он бы, скорее всего, уладил вопрос. Возможно, крестьяне и сами примчались бы к нему за помощью. Но дракон как раз отправился в столицу – очень ему захотелось с друзьями пообщаться. На крыльях-то быстро, но одним днем все равно не отделаешься. Неделю… заседали.
В результате местные разобрались с проблемой самостоятельно. Логично рассудив, что напав на стадо один раз, дракон прилетит к нему вторично, они просто привязали к нескольким овцам сумки с ядом, а остальных на всякий случай отогнали в деревню. Дракон прилетел. Слопал одну овцу и почти сразу принялся загибаться от боли. Правда, для молодой драконицы полученная доза оказалась маловата, но ни летать, ни сопротивляться она уже не могла, и к вечеру, опутанная сетями, уже лежала на главной площади деревни. Ну а крестьяне решали, годится ли в пищу драконье мясо (годится, конечно, просто надо знать, как готовить) и что делать с такими ценными ингредиентами, как драконьи шкура, чешуя, когти, зубы, потроха, кровь… По слухам, столичные маги готовы были платить за них неплохие деньги.
Спасло Галаэн чудо. Если конкретно, то вернувшийся как раз в этот момент Эррхар. Когда он виляющим зигзагом (последняя бочка вина явно оказалась лишней, и даже полет не вытряс из его головы остатки хмеля) пролетал над деревней, то краем глаза увидел творящийся внизу беспорядок. И соответственно заинтересовался. Спикировал прямо туда и потом долго не мог понять, что за ком лежит в густо заляпанной листвой сети. Пока пленницу тащили, собрали грязи, травы и веток с листьями, наверное, с половины леса. Ну а когда разобрался, то даже не разозлился, просто лязгнул челюстями и потребовал объяснить, что, собственно, происходит.
Эррхару объяснили. Он подумал. Потом потребовал подождать и ничего не делать до его возвращения. И улетел. Крестьяне, конечно, поворчали, но спорить не стали – все же и дракон вроде как бы свой, и спорить с ним боязно. А Эррхар и впрямь очень скоро вернулся и приволок с собой увесистый мешок серебра. Имелась у него в пещере заначка на черный день. В результате крестьяне получили даже больше, чем планировалось, а дракон уволок трофей к себе в пещеру и вызвал Элтона.
В общем, оклемались и Галаэн, и ее отец. Придворный целитель, не упустив возможности попрактиковаться, сумел откачать обоих. Позже семья драконов переселилась – король выделил им место для проживания, жестко предупредив, что шутки кончились и за попытку еще раз стибрить что-то у крестьян отвечать придется по всей строгости. Так что или охотьтесь сами, или покупайте, как и на что – ваши проблемы. И помните, вы здесь лишь потому, что за вас попросили… Нельзя сказать, что такое положение вещей драконам нравилось, но и деваться им было некуда. В конце концов, три-четыре боевых мага с гарантией снимают с небес любого дракона, так что король был в силе и в своем праве.
Итак, драконы улетели, а Галаэн осталась. То ли понравился ей Эррхар, он, как ни посмотри, дракон был видный, то ли просто с рано прорезавшимся женским чутьем сообразила, что за ним она будет, как за каменной стеной. Чего уж в ее решении было больше, сказать трудно. Возможно, того и другого поровну. Вот только Эррхар к свалившемуся на него внезапно счастью отнесся, опять же, не как типичный дракон.
И вместо полновластной хозяйки получилась у них первая драконья патриархальная семья. В смысле, голос женщины исключительно совещательный, все решения принимает муж. Готовят то, что нравится мужчине. Все домашнее хозяйство на женщине. Ну и, до кучи, общаются на человеческом языке. Почему? Да просто Эррхар считал, что раз они живут среди людей, то и говорить должны на языке тех, чьим гостеприимством пользуются. Хотя, возможно, все свелось к тому, что за столько лет именно человеческий язык стал восприниматься им как родной, а драконий, напротив, благоприобретенным. В общем, на почве этого, свежеиспеченная драконья семья пребывала в странном перманентном раздрае.
Да еще, с легкой усмешкой сказала Торну мать, похоже, Галаэн ревновала Эррхара к королеве. И небезосновательно – как подозревала Селеста, молодой дракон был с
