В этот момент в комнату вошла моя будущая супруга.
– Какой ты красивый, а у меня и платьев нет, – сокрушенно заметила Светлана. – А в форме не хочу идти.
– Светочка, так это тоже не проблема. Вы с моей Аленкой почти одинаковые, пойдем к нам, подберем тебе что-нибудь. Просто не успеть уже что-то купить.
– А ваша супруга, – замялась Светлана, – не станет возражать?
– С чего бы это, – раздался голос Аленки, входившей в комнату, – держи, я за платьем и ходила.
Алена протянула Светланке красивое бежевое платье.
– Оно новое, ни разу не успела надеть, мне Саша его перед самой войной подарил. Тут, как ты сама помнишь, не до платьев было.
– Ой, спасибо огромное, какое оно красивое! – воскликнула Светланка и бросилась в другую комнату переодеваться. Когда она вернулась, ее было не узнать. Уложив волосы в пучок, закрепив заколкой, она открыла шею… Как же я люблю, когда у женщины открыта шея. Это подчеркивает всю прелесть фигуры. Платье было настолько по фигуре, что казалось, сшито прямо по ней. На ногах были надеты аккуратные белые туфельки, на маленьком каблучке.
– Я готова, – сказала она и опустила взгляд.
– Вы очень красивы, вам идет этот цвет, – заключил Истомин. – Эй, жених, чего молчишь?
Я не мог вымолвить ни слова, да и не хотел. Я просто съедал глазами мою красавицу. Как же она хороша. Да, из-за войны уж забыл, как женщины выглядят не в форме, а вот так, в красивом легком платьице.
– Лейтенант, ты чего, оглох или дар речи потерял?
– Улет! – вылетело у меня.
– Чего? – уставились на меня женщины.
– Да, бывает у него, девчата, не обращайте внимания, ляпнет иногда такое, что сам не поймет, – вступился Истомин и сделал мне страшные глаза.
– Ты просто красавица, – протянул я.
– Идем уже, красавцы, – Истомин посмотрел на часы, – осталось пятнадцать минут. Серег, твои калеки-то где?
– Так я им сказал, чтобы прямо к ЗАГСу шли, недалеко ведь, – ответил я.
В машине мы прижались друг к другу и почти всю дорогу молчали. Только остановившись у дверей ЗАГСа, я все-таки задал вопрос, ответ на который меня интересовал:
– Свет, а я не перегнул? В смысле не тороплю тебя, ведь ты же меня совсем не знаешь.
– Я знаю одно, что мой будущий муж – хороший человек, отличный командир и храбрый солдат. Сережа, да, мы мало знаем друг друга, но женское сердце не обманешь. Я вижу тебя, вижу твои поступки. И главное, мне так хорошо, когда ты рядом! – прошептала она мне в ухо, и от этого ответа я даже покраснел. Вот именно, когда рядом. Скажут завтра к немцам и…
– Скажешь тоже, – опуская глаза, пробубнил я.
– Ты сам-то не ошибся? – улыбаясь и хитро прищурив глаза, спросила Света.
– Нет, однозначно. Как только увидел, нет… Как только я услышал твой чудный голос, я влюбился в тебя… – Вот, черт, понес.
– Идем уже, – подтолкнул меня к двери Истомин.
Вся церемония была очень быстрой. Едва ли заняла четверть часа. На выходе нас встретили мои орлы. Осыпая комплиментами Светлану и подмигивая мне, ребята наперебой вручали нам букеты цветов.
– Спасибо всем, что пришли, поддержали. Ребята, я, правда, очень рад, что вы все пришли.
– Поедем сейчас к нам домой, пообедаем, ну и немного отметим. Как уж без этого, – влез Истомин. Парни весело захохотали и полезли в полуторку, на которой прибыли, за рулем которой восседал наш бессменный Михалыч.
Дома быстренько собрали стол, Истомин и об этом позаботился. Конечно, икры и ананасов не было, но за неимением гербовой пишем на простой.
Сидели до вечера, все весело общались друг с другом, жаль, Зимина не было. Сане хоть и было лучше, но ходить он сможет не скоро. Истомин порадовал, сказал, что у нас всех медовый месяц.
– Александр Петрович, а как же, ведь война идет? – робко спросил я.
– Да уж, идет, – кивнул Петрович, – но у вас слаженная группа. Половине из вас необходимо продолжить лечение, не говоря уж о том, что кое-кто и вовсе еще не на ногах. У меня приказ генерального комиссара, не задействовать вашу группу до полного восстановления или до особого указания. Ясно?
– Так точно! – хором рявкнули все присутствующие.
– Товарищ старший майор, можно вопрос? – встал из-за стола Вано.
– Слушаю.
– Как там на фронте? А то лежим в госпитале, раненых к нам почти не привозят. Говорят, мы в каком-то особенном лежим.
– Кто говорит? – с интересом, вопросом на вопрос ответил Петрович.
– Ну, – протянул Вано, – разные люди.
– В принципе, правы люди. Вы находитесь в госпитале для сотрудников НКВД. Также в этот госпиталь попадают люди, чье общение с другими бойцами Красной Армии не желательно. Ввиду того, что знаете больно много, – Истомин сделал какой-то странный жест рукой.
