которой наверняка живет пара стариков. Но расположен он как раз на том расстоянии, что и было необходимо, и по диагонали от него видна площадь.
В доме было темно, как в принципе и в других редких домишках. Немцы смотрят за порядком очень внимательно, а может, просто керосина нет у людей. Оставалось самое сложное: пробраться на чердак так, чтобы не разбудить домочадцев. Хорошо собак деревенских немцы постреляли, а то бы уже попались. Нет, собачек я люблю, даже очень, но вот то, что их здесь нет, для нас было хорошо. Впрочем, не намного. Я готов поклясться, не было ни звука, но когда мы поднялись из кустов в огороде, рядом с нами возник дед. Не, не тот, что остался на берегу Дона с рацией, другой, местный дед.
– Кто ж это тут ползает у меня? – прошамкал беззубым ртом дедан, на вид – лет ста!
– Дед, свои мы, – шепнул я, озираясь по сторонам и убирая маску, открывая лицо. Дед поначалу отшатнулся. Да, влипли мы, даже не начав работать. Надо было как-то выкручиваться. Вон, Мурат уже нож достал, показываю ему, не надо, не трогай дедушку.
– Свои-то кому? Откуда вы тут взялись? – дед расправил плечи и стал как-то враз моложе.
– Советские мы, дедушка, вы тут один?
– Зачем один, старуха в доме. Плохо спать-то стали натощак, больше так сидим.
– Неужто в деревне и натощак? – удивился я. Знаю, конечно, что немчура все отбирала, но у селян всегда заначки есть, иначе бы с голодухи все вымерли.
– Да полицаи тут у нас лютуют. Местные, про всех все знают, забирают все, до крошек. Креста на них нету! – Дед погрозил в темноту кулаком.
– Дедушка, дело есть, поговорим? – так же тихо прошептал я.
– Ну, давай попробуем, только разговором сыт не будешь. Что за разговор-то у вас, «советские»? – как-то ехидно скривился дед, когда произносил последнее слово.
– Вот держи, дедушка, чем богаты, уж извини, – я, развязав сидор, вытянул буханку хлеба и две банки тушенки. Немецкой тушенки, специально такую взяли.
– Эх! Да ты солдат очумел, что ли? А вы как же?
– Ничего, дед, мы ненадолго. Вот про это и хотел поговорить.
– Пойдем в хату, чего тут в кустах-то шептаться, – махнул дед рукой на дом.
– А полицаи не нагрянут? С проверкой? – это Мурат.
– Да не, по ночам не ходют, боятся!
Войдя в хату, дед отдал своей старухе хлеб и консервы, та без слова удалилась. Я заметил, как дед показал ей палец, приложенный к губам. Бабулька молча перекрестилась, скользнула по нам быстрым взглядом и исчезла где-то в глубине избы.
– Ну, служивый, говори, – важно продекламировал дед. – Эвон вы как нарядились-то, не на парад совсем.
– Как вас по батюшке, разрешите узнать? А то неудобно как-то, – извиняющимся тоном спросил я.
– Дед Афанасий, так и зови, – дед сел на лавку.
– Дед Афанасий, нам бы на чердачок к вам попасть…
– Шуметь будете? – покачал головой дед. Я его прекрасно понял, мы-то уйдем, а им здесь жить.
– Самим шума не надо, все будет тихо. Обещаю.
– Что удумали-то? Пострелять кого или посмотреть? – Дед был не промах.
– Так точно. И посмотреть, и пострелять, задание у нас, дедушка, – я кивнул головой и хлопнул себя по ноге.
– Ишь ты, так точно! Давно такого не слыхал.
– Еще не раз услышите, и многое другое. Ну, так что?
– Пойдем, покажу, как ловчее будет.
Вышли в сени, затем на двор. Дед показал на приставленную лесенку и кивнул.
Друг за другом мы поднялись под крышу, когда залез последний из нас, дед ошарашил нас еще одним фокусом.
– Куда стрелять будешь, по Комендатуре? – Дед подмигнул, а мне стало ясно, что дед стопроцентный вояка.
– Так точно, можете что-то предложить? – заинтересованно посмотрел я на деда, стоящего с таким хитрым лицом, что я невольно вздрогнул.
– Идите сюда, – склонившись под нависающей крышей, дед поплелся по чердаку. Мы за ним. Почти в присядку дед подлез к стыку крыши и пола, нажал на одну из досок рукой, та охотно поддалась. Дед Афанасий ловким, коротким движением сдвинул доску в сторону. Приникнув к образовавшейся щели, он несколько секунд смотрел.
– Вон твоя Комендатура, гляди! – он жестом руки указал в сторону щели в крыше.
Вытащив бинокль, я осторожно приблизился и посмотрел. Во блин, как на ладони. Здание бывшей Управы, ныне Комендатуры, стояло к нам торцевой стеной так, что весь парадный подъезд был перед нами.
– Отлично, чуть более пятисот, я думаю, – посмотрев на Мурата, проговорил я.
– Семьсот шагов ровно! – пробурчал стоявший рядом дед Афанасий.
– Дед Афанасий, а вы кто?
– Это я для других дед Афанасий, а для вас, служивые, унтер-офицер Луганов, повоевал я, ребята, в свое время. Артиллерист.
– Ну, вы даете! – осталось только выдохнуть, удивившись.
– Второму можно туда, – дед показал на другую часть крыши.
