дотянуться, то у вас нет мушкета!» Забавные ребята эти английские колонисты, не находите?
– Чего вы хотите?
– О, пошел серьезный разговор. Вообще-то я хочу вас повесить. Помните, я предлагал вам выбор между выкупом и веревкой, и вы выбрали выкуп, а потом меня обманули? Не так ли? Но веревки тут нет, и я вполне могу удовлетвориться свинцом!
– Иоганн, умоляю вас! Ради всего святого, не убивайте его! – Ульрика неожиданно бросилась передо мной на колени. – Если вы хоть немного любите меня, оставьте ему жизнь!
– Вы просите за этого негодяя, Ульрика? Впрочем, ваше желание для меня закон. Не постигаю, правда, причин вашего милосердия с учетом того, что я услышал, ну да ладно. Вот что, любезный, высуньтесь в окно и скомандуйте вашей банде убираться ко всем чертям. Ну, скажем, до утра! Утром нас здесь не будет, а вы будете гарантом нашей безопасности, и помните, ради кого я пощадил вашу трижды никчемную жизнь! Да поживее, черт вас возьми!
Карл Юхан сверкнул с ненавистью глазами, но подчинился. Выглянув в окно, он прокричал своим людям приказание. Чтобы ярл не выкинул при этом какого-нибудь фортеля, в его спину упирались стволы моих пистолетов. Когда его люди ускакали, Лелик и Болик, слегка обалдевшие от разворачивавшихся вокруг событий, кинулись седлать лошадей. И вскоре мы вшестером покинули ставший таким негостеприимным дом. Братец Ульрики остался связанным и с заткнутым ртом на первом этаже дожидаться возвращения своих подчиненных. Проверив, хорошо ли затянуты веревки, я сказал ему на прощанье:
– Что-то наши встречи заканчиваются довольно однообразно. Знаете что, держитесь от меня подальше: боюсь, что в следующий раз я вас все-таки убью.
К стольному граду Стокгольму мы подъехали под утро. Заспанная стража смотрела на нас без малейшего дружелюбия, но я все-таки полковник, так что пустили. Пора было прощаться, Лелик и Болик со своими подружками деликатно отстали, и мы с Ульрикой остались наедине.
– Мне, наверное, надо что-то сказать вам, – помявшись, протянула она.
– Зачем? Я и так узнал больше, чем вы хотели бы мне рассказать, не так ли?
– Да, пожалуй.
– Ну и не надо ничего говорить, вы будете чувствовать себя неловко. Слушать это мне будет не слишком приятно. К чему тогда эти разговоры? Давайте просто расстанемся сегодня, как будто все прошло как обычно. А когда встретимся в следующий раз…
– Следующего раза не будет.
– Это еще warum?[19]
– Так будет правильно, нам не нужно встречаться. Я не должна…
– Сударыня, вы меня бросаете – я правильно вас понял?
Ответом мне было глубокое и красноречивое молчание.
– Ну что же, это, прямо скажу, новый для меня опыт, но, полагаю, необходимый. Не смею задерживать вас, сударыня.
– Ганс, я…
– Прощайте, сударыня. Всего вам доброго.
Едва я зашел во дворец Трех корон, меня чуть не сбил с ног принц Густав.
– Иоганн, дружище, война!
– Да ладно! А с кем? Хотя дай угадаю. Одна с поляками, другая с русскими – ты про какую?
– С датчанами!
– Час от часу не легче! И кто на кого напал?
– Король Кристиан вторгся в наши пределы во главе шеститысячного войска!
– И только-то? Я уж подозревал, что дело и впрямь серьезное. Думаю, в такой стране, как Швеция, найдется чем отразить нашествие шеститысячной орды.
– Все не так просто, Иоганн. Наши лучшие войска находятся в Новгороде и Ревеле, и нам просто нечем сейчас встретить датчан. Если они возьмут Кальмар, то наше положение окажется весьма скверным.
– Дай-ка подумать, друг мой. А перебросить войска мы не можем, потому что этому мешает датский флот, правильно?
– Именно!
– А можно узнать, какого черта наши войска вообще делают в Новгороде?
– Ну, они посланы туда помочь царю Василию выгнать поляков.
– О, это важное дело! В ходе этой помощи Жолкевский втоптал наши войска в землю при Клушине, а потом Волконский выгнал Делавиля из Старой Ладоги. Я ничего не упустил?
– Понимаешь Иоганн, в Московском царстве сейчас трудные времена.
– О, это понятно! И вы решили откусить от ослабевшего соседа небольшой кусочек земли, так? Тем более что пригласивший вас царь Василий в польском плену.
– Не совсем, я не знаю всех подробностей, но в Новгороде есть умные люди, которые хотели бы отделиться от Москвы. И они готовы позвать на свой престол моего брата.
– Карла Филипа? Помилуй, он еще ребенок. К тому же кто эти «умные люди»? На самом деле всех таких умных в Новгороде вывел еще Iwan der Schreckliche
