Лисгард пренебрежительно фыркнул:
– О, ну если странник, миледи…
Я с непониманием посмотрела на высокородного, несколько секунд вглядывалась в недовольное лицо, пытаясь постичь тайну неприязни двух эльфов. Даже хотела спросить, но решила, что сейчас не время. Вместо этого кивнула головой на дверь.
Мы вернулись в таверну, где зеленолицые гоблинши успели убрать следы недавней драки. Только пара разломанных стульев напоминает о бесславной гибели гнома. Несколько постояльцев потирают ушибленные бока и сердито поглядывают на меня. Но подходить не решаются.
Как Варда умудрился выпутаться из заварушки, выяснять не стала, да и вряд ли поколоченные им гномы признаются.
Доедали молча. Я радовалась, потому что не хочу слушать высокопарные речи белокожего о том, какое все не эолумское и не достойное его солнечной персоны.
Сын казначея украдкой косится на меня. Гаюиновый взгляд подолгу останавливается то на губах, то сползает ниже, потом резко падает в тарелку.
Я разделалась с последней утиной ногой и встала из-за стола.
– Варда прав, нужно отдохнуть. Займу свободную комнату, – сказала я и направилась к ступенькам, за спиной раздался досадный вздох.
Комната оказалась маленькой, но чистой и уютной. Проверила окна, они оказались крепкими, чтобы выдержать натиск незваных гостей. Какой-то древний инстинкт заставил осмотреть все углы, изучить замки и петли. Затем задвинула засов на двери, скрутилась калачиком на короткой койке и, едва закрыв глаза, отключилась.
Глава 20
Слабый луч упал на щеку. Когда тепло стало неприятным, разлепила веки и села. В утреннем свете комнатка оказалась еще меньше, чем при ночном зрении. Огляделась, с радостью обнаружила крохотное зеркальце на стене.
Я медленно выпрямилась, потянулась в обе стороны, бока приятно вытянулись. Затем прогнулась назад, чтоб разогнать кровь, и окончательно проснулась.
Подошла к стене. Из зеркала на меня взглянула желтоглазая красавица с взбитыми за время сна волосами и съехавшим на бок плащом.
Несколькими быстрыми движениями привела копну в божеский вид, поправила плащ. Пальцы аккуратно натянули капюшон, он успел стать родным за время путешествия, и вышла из комнаты.
Еще со ступенек учуяла приторно-сладкий запах домика с красными фонарями. Сморщила нос – ну и дрянь, тошнотворная дрянь.
Шевельнула ушами, прислушалась. Внизу идет тихая беседа, слышны голоса гоблинов, натужное пыхтение гномов, периодически раздается голос Варды.
Я спустилась по скрипучим ступенькам.
За стойкой сидит рыжий, время от времени подставляет гоблину кружку. Тот наполняет ее ледяным молоком и пододвигает страннику. Рыжий в несколько глотков осушает и снова протягивает за добавкой.
Гоблин заткнул бутыль и убрал на полку.
– Завязывай с ледяным молоком, – посоветовал он. – Зубы неделю стучать будут, язык отхватишь. А некоторые животом маются.
Варда недовольно буркнул и оглянулся на меня.
Я выпрямила спину и гордо прошагала мимо. В дальнем углу заметила Лисгарда, тот уперся спиной в стену. Медленно отламывает кусочки пирога, кладет в рот и тщательно пережевывает, словно боится наткнуться на гвоздь или косточку.
Хотела подсесть к нему, но белокожий тоже смотрит недовольно, будто его обманули, поманили райскими кущами, а потом прогнали взашей.
Пришлось сесть за пустой стол в центре таверны. Как из-под земли, выскочила зеленолицая гоблинша с подносом:
– Что желаешь, серая? Ледяное молоко, брага, яблочное пиво, свежий пирог из клюквы, пирожки с лягушачьими лапами?
Я замахала руками, пытаясь остановить словесный поток карлицы. Затем смущенно поправила корсет и спросила:
– Воды можно?
Гоблинша недовольно скривилась, молча развернулась и скрылась за барной стойкой. Через секунду на столе блестел запотевший от холода каменный стакан с самой чистой водой.
Варда встал из-за стойки, лицо заметно подобрело. Я потянула носом – от рыжего несет приторной сладостью. Тут же демонстративно скривилась и, поднявшись, направилась к выходу.
– Надеюсь, ночь у всех прошла хорошо, – бросила я через плечо у самой двери.
Варда хмыкнул:
– Не плохо.
Белокожий насупился и промолчал, наверное, тяжко было спать на жесткой гномьей койке после нежных простыней из паучьего шелка и приглушенного света адуляров.
Варда хрустнул шеей и с довольным лицом направился за мной. Лисгард подскочил, как ошпаренный, чуть не перевернув стол, и быстро догнал.
