вот как отец… хотел бы более послушного сына. Меньше увлеченного наукой и поддающегося соблазнам светской жизни. А Фридрих даже подобранной для него любовнице дал отставку. Дескать, не хочет он, чтобы еще и в постели его доставали идиотскими условностями. Ему для этого будущей жены хватит. А пока он молод, будет выбирать любовниц себе по душе.
Гм… если уж наследнику так хочется выплеснуть неуемную энергию, может, пусть попутешествует немного? Далеко уезжать Фридрих не желает, но почему бы ему не посетить Бранденбург и не навестить своего дядю? В конце концов, не только с отца нужно брать пример, как правильно управлять государством. Курфюрст тоже может поделиться интересным опытом. Надо было Якобу послушать его советов. Может быть, в таком случае война не закончилась бы для Курляндии столь плачевно. Но кто бы мог подумать, что нейтралитет не защитит страну? И что шведы наплюют на давние договоренности?
Последних шесть лет Якоб только и делал, что пытался восстановить страну. И кое-что удалось сделать. Столица так и вовсе отстраивалась заново, причем по новому методу. Да и население потихоньку прибывало. Сын, несмотря на отказ московитов отдать за него свою принцессу, привечал выходцев из этой страны. Пострадавшие за веру охотно переселялись в Якобштадт и показали себя рачительными и трудолюбивыми людьми. Единственное условие, которое им было поставлено – не выступать против чужой религии. И нашедшийся смутьян, нарушивший договоренность, долго на свете не задержался. Герцог подозревал, что к резонансному убийству приложили руку католики, которым не понравились уничижительные проповеди, обличающие их веру.
Якоб невольно хмыкнул, вспомнив, что именно сын вытащил этого самого смутьяна из тюрьмы. Все-таки Фридрих еще мальчишка. Горяч, нетерпелив и старается подчеркнуть, что он уже взрослый. Пожалуй, путешествие поможет ему посмотреть на окружающий мир с другой стороны. Нужно только с женой посоветоваться. Она, разумеется, не будет против, чтобы Фридрих навестил своего дядюшку, но в известность ее нужно поставить. Наверняка она решит отправить вместе с сыном письма и подарки.
Ну что ж. Раз Фридрих такой деятельный, пусть самостоятельно готовится к путешествию. Определяется с количеством сопровождающих, прикидывает маршрут и рассчитывает траты. Разумеется, напортачить ему не дадут, но пусть учится на своих ошибках. Пока еще может безболезненно их делать. Когда Фридрих станет герцогом, на него свалится совсем другой объем ответственности.
И лучше, если наследник будет к этому готов.
Глава 11
Довыделывался! Похоже, даже железному терпению Якоба пришел конец. Отец решил отправить меня куда подальше. Типа, чтобы глаза не мозолил и узнал, почем фунт лиха. Нет, в самой идее путешествия ничего экстраординарного не было. Вояжи по европейским странам совершали многие наследники. А тут и ехать было относительно недалеко – предполагалось, что я навещу своего родного дядюшку, курфюрста Бранденбурга. И я даже был бы не против, честно, у него есть чему поучиться. Но не сейчас!
На наступивший 1667 год у меня было слишком много планов. И никакие поездки в них не входили. Впрочем, я прекрасно знал, как решить эту проблему, – стоит привлечь на свою сторону матушку. И потянуть время. Пока не разрулю все, что я надумал, – с места не двинусь. Дело в том, что я уже отправил подсылов и к Стеньке Разину, и к Алексею Михайловичу. Не уверен, что мне удастся остановить восстание (насчет предотвратить и вовсе обольщаться не стоило). Но вот воспользоваться им в своих интересах я просто обязан.
Хороших управленцев в колонию на мысе Доброй Надежды мы нашли, а вот лихих людей там явно не хватает. Это
Причем рассчитываю я в основном на простых казаков. Сам Степан, судя по историческим хроникам, натура противоречивая. И буйная. Спасибо, уже спас одного исторического персонажа. После Аввакума и связываться больше ни с кем не хочется. Тем более с таким человеком, которому кровь как водица. Захват разинцами Фарабата и то, что они там творили, – достаточное тому доказательство. Спасибо, не надо. Мне бы кого-нибудь более вменяемого. Такого, каким оказался Василий Ус. Серьезный, ответственный, и ухарей своих в кулаке держит.
Вопрос был в том, как подать информацию. Не скажешь же, что будущее вижу. Артамон Матвеев подобного может не понять. А уж Алексей Михайлович тем более. Единственный шанс расправиться с восстанием до того, как оно разрастется – прижать казаков у Решта, после того, как их потрепал персидский хан. Это один из немногих моментов, когда на ситуацию можно повлиять. Дальше точка невозврата будет пройдена. И русский бунт, бессмысленный и беспощадный, нарисуется во всей красе.
Не сказать, что я испытывал к незнакомым казакам какие-то особо сильные чувства. Просто, пожив в стране, где постоянно не хватает человеческого ресурса, я научился его ценить. И начал понимать папеньку, которому было глубоко параллельно на религиозные убеждения своих подданных. Между прочим, для XVII века это было небывалым прогрессом. И, кстати, мой дядюшка Фридрих, который Бранденбургский курфюрст, придерживался тех же правил. Впрочем, у него и проблемы были идентичные. Только нашу страну пощипали шведы, а его – тридцатилетняя война и куча всяких более мелких конфликтов.
Словом, казнь людей казалась мне немыслимым расточительством. Да, да. Я сам офигел, когда понял, о чем подумал. Все-таки XVII век сильно на меня влияет. А может, и прошлая сущность Фридриха периодически просыпается. Сам-то я не кровожадный. Наверное. Во всяком случае, пока меня не вывели из себя. И могу поручиться – раньше не смотрел на людей как на ресурс. И спасение ради выгоды не рассматривал бы. Бр-р-р! Не нравится мне тот, кем я становлюсь. Не зарваться бы. И не оскотиниться.
Жестокий XVII век диктовал свои правила поведения, и удержаться было сложно. Есть даже поговорка по поводу того, что самыми сложными испытаниями для человека являются огонь, вода и медные трубы. Я бы еще добавил и безнаказанность. Убежденность в том, что ты можешь делать все, что угодно, и тебе за это ничего не будет, серьезно срывает башню. Тем более что жизнь тех же крестьян ничего не стоила. Наследник герцога был обязан соблюдать внешние приличия, и на многие его выходки окружающие
