Доминик что-то предлагал, кивнув мне в знак приветствия; Кари отвечала. Реплики складывались в невидимый, давно известный танец, из которого я был исключен.
Пока они разговаривали, над неразличимыми отсюда долинами Лурда нависли грозовые тучи. Угольно-черная клубящаяся тьма окутала горизонт, вода потускнела. Далекие вспышки молний резали облака. На Аш-ти надвигался суровый осенний шторм.
– По крайней мере, флот Армады потреплет грозой, – сказал я.
– О чем ты? – Доминик обернулся и поднял взгляд в небо. – День хоть куда.
– Если любишь бури.
Кари скользнула взглядом по реке и спросила:
– Что ты видишь?
Я непонимающе сощурился:
– Я вижу тьму. Грозовое облако, которое покрыло весь горизонт и движется в нашу сторону. Не заметить его может только слепой. Тьма растекается по тому берегу, словно чернильная клякса. Солнце исчезло. Ветер утих. Он набирается сил, чтобы разнести все в щепки.
Некоторое время женщина вглядывалась в даль, будто рассмотреть шторм было трудно, а потом на ее лице появилась непонятная усмешка:
– Это не гроза, Дрейк.
Доминик смотрел на нас, словно на сумасшедших. В его глазах отражалось солнце.
– Это король-Терновник.
Глава 10
Меч желаний
Акира спал в каюте «Господа воинств», и ему снился сон. Посол держал в руках меч, но не прямой и тяжелый, какие любили в Армаде, а слегка изогнутое оружие с сияющей кромкой. Невероятно острый и неожиданно легкий клинок заворожил Акиру. Он наклонял его из стороны в сторону, будто играл или резал воздух. Перья ангелов возмездия Бога-отца могли бы быть такими, как этот меч.
Во сне ему хотелось забрать клинок с собой, но хозяина оружия Акира не видел, а потому танцевал в пустоте, полностью увлекшись игрой света на стали. Меч стал его целью, другом, душой, и с каждым движением Акира достигал прежде неведомого уровня слияния с оружием, плавности движений и скорости. Мужчина пел, не издавая ни звука. Ему нравилось кружить с необычным клинком в руках, будто он стал скульптором, высекающим фигуры из пустоты.
«Что ты хочешь создать, Акира?» – спросил невидимый хозяин меча.
«Я не знаю», – ответил он, удивленный вопросом.
«Чего ты хочешь?»
«Я ничего не хочу».
«Тогда верни меч. Он тебе не пригодится», – спокойно проговорил неизвестный человек.
Слова казались разумными, и Акира потянул руку вперед, но она дрогнула, не желая отдавать чужое оружие. Слишком уж хорош был клинок, ни один воин не смог бы устоять перед ним. Посол замер, не отдергивая руку обратно, но и не разжимая пальцев на рукояти. Незнакомая прежде жажда обладания охватила странной сладостью – тягучей, ценной самой по себе. Искушение, детская тяга к красивой игрушке, мужская жажда женщины, желание исследователя получить ключ… Все, чего он не чувствовал прежде или о чем заставил себя позабыть.
«Я хочу оставить его себе», – изумленно сказал посол и проснулся.
Скинув шелка, опутавшие покрытое шрамами тело, Акира сел на постели, согнувшись, медленно вдыхая и выдыхая спертый воздух каюты. Черные ровные волосы змеились по плечам и падали на грудь. Птичий разлет бровей, острые скулы, слегка раскосые насмешливые глаза, полные синего льда, – посол выглядел совсем молодым, диким и диковинным. Волшебство меча все еще играло в нем, пело где-то глубоко внутри, но этот блеск быстро погас. Богатое убранство корабля Терновника подходило знати, и Акира вдруг почувствовал себя самозванцем, которого вот-вот выставят вон. Ему очень давно не снились сны.
Спустя несколько минут он снова был собран и холоден. Отдаленный шум улиц Радира встретил его на необъятной палубе корабля. Торговцы рыбой на разные голоса расхваливали утренний улов.
– Вы рано встаете, посол.
Епифания перестала рассматривать происходящее внизу. Радир был небольшим и аккуратным прибрежным городом, полным рыбаков и их кособоких лодок. Для воздушных судов Армады даже не нашлось достаточно элингов[2], поэтому инженерам пришлось спешно решать эту проблему. Кроме колокольни и рыбного рынка смотреть в Радире было не на что, зато взгляд приковывал полноводный Сит и возвышающиеся над ним горы. Флот церкви заслонил жителям Радира солнце.
– С непривычки я плохо сплю на борту, – безразлично ответил он.
– Неожиданно такое слышать. Со стороны кажется, что вы не способны испытывать неудобств. Вряд ли в наших войсках есть кто-то более необычный.
Наигранная мягкость и даже легкая толика смущения, которую изобразила дева-инквизитор, не обманывали Акиру. Днем раньше инквизиция прочесывала Радир, разыскивая пособников Годар. Людям задавали простые вопросы, требующие ответа «да» или «нет», и схитрить было невозможно – инквизиторы чувствовали обман. После прямого и жесткого допроса еретиков обезглавливали или вешали. Акира видел Епифанию, бесстрастно опускающую на шеи лазутчиков меч. Она могла выглядеть обольстительной женщиной, но прежде всего была солдатом церкви, а кроме того, посла беспокоила ее хитрость.
