где жили семьи замковой челяди.
Именно в эту, расположенную у подножия гор деревеньку и направился отряд Олега. А вторая группа занялась непосредственно выяснением картины случившегося в проломе и, привычно оседлав высокие пути, незаметно подобралась непроходимыми горными тропами к захватившим замок воинам.
Взобравшись на свою птицу, Яковлев махнул рукой, приказав двигаться дальше. Вскоре они нагнали авангард. Ряженые церковник и лекарь вели тихий разговор, а старший лейтенант продумывал легенду, которую будет вешать на уши старосте, в то время как бойцы невидимого фронта займутся поиском выходцев из замка Коттай Дунсон.
Перед отрядом стояла довольно нестандартная задача: найти следы нелегального иммигранта, проникшего с Земли в Орхестру. Парень проходил по золотой линии – сверхважный объект, причём свой, а не лазутчик наиболее вероятного противника. К тому же он был своим – один из военнослужащих России, по имени Игорь Данилович Нечаев…
Олег тяжело вздохнул. Нечаев… не самая редкая фамилия была на слуху, пожалуй, у каждого постоянного жителя Чёрного Герцогства, а уж в сочетании с отчеством так и вовсе приводила старлея в наихудшее расположение духа. Олег не любил предыдущего Чёрного Герцога, даже без учёта того, что лично сам никогда с ним не пересекался. Бывший афганец с боевыми наградами, любимый местным народом правитель, патриот, да и вообще, как говорили старшие офицеры – мужик в доску свой, без выкрутасов, правда, кобель – тот ещё.
Старлей часто ловил себя на мысли, что просто завидует более удачливому коллеге. Но вот от кого он был без ума, так это от его дочери – Татьяны Даниловны. Впрочем, не он один. Многие бойцы засматривались на красноволосую красавицу, настолько эффектную женщину, что она вполне могла тягаться красотой с эльфийками и прочими дамами нечеловеческих кровей, встречавшимися в герцогстве.
Возвращаясь же к объекту… резиденты в Святой Земле – местном теократическом государстве, нашли след его выхода недалеко от серентийской границы. Отследив остаточные потоки прорыва, оставляемые некоторое время попавшим в этот мир телом, проследили его путь. Наткнулись на разграбленный табор карл, а затем вышли к дворфийскому пролому.
Морпех целенаправленно двигался на территорию Королевства Серентия, и поиск его в первое время представлялся Олегу плёвой задачей… однако нападение Изумрудной гильдии на пограничный замок смешало разведчикам все карты. С одной стороны – он вроде как мог погибнуть во время осады, если, конечно, находился внутри, с другой – мог быть захвачен в плен, а то и вовсе присоединиться к Ковенанту, а с третьей – уйти горными тропами из замка вместе с челядью. О наличии таковых ходов знали почти все в близлежащих деревнях, вот и приходилось группе Олега топать от одного поселения к другому, по крохам собирая обрывки информации о судьбе своего соотечественника.
Глава 8
Амуры бывают разные
Вечерние приключения, на которые мы отправились вместе с эльфом, остались у меня в памяти как череда забегов по медленно отходящему ко сну городу. Сводились они к агрессивному вторжению в уже не работающие в столь поздний час лавки и магазинчики, торгующие доспехами и необходимым для путешествия скарбом, и проходили по одному и тому же сценарию.
Нас встречал раздражённый хозяин, а то и вовсе бугай-вышибала. Эльф тыкал ему в нос какой-то пергамент, извлечённый с самого дна его поистине безразмерного мешка. Нас радостно обслуживали, после чего мы бежали к другой ещё более негостеприимной двери. Особо неискренней выглядела радость торговцев в свете того, что финансово мы были крайне ограничены, а потому регулярно отказывались от приобретения «лучшего товара в лавке для дорогих гостей» и закупали хлам подешевле.
Именно так я стал счастливым обладателем неполного сегментарного нагрудника и наплечников от какого-то местного доспеха, кожаного рукава на левую руку и перчатки- краги на правую, а также поножей с наколенниками и чашек на мыски сапог. На что и ухлопал большую часть своего походного бюджета.
Сейчас же пошёл второй день с того момента, как невысокие стены Гапона скрылись за толстыми кривыми стволами деревьев. Фургон, споро колеся по жирной, склизкой от напитанного влагой чернозёма лесной дороге, медленно, но верно приближался к очередной горной гряде. Её сизые высокие пики тонули в низких, медленно ползущих тучах, которые изредка проливались на нас холодным быстрым дождём. Сильный ветер гнал их дальше, куда-то на юг, и они рвались в клочки о зубастые вершины, оставляя свои грязные лоскуты в редких просветах, сквозь которые было видно унылое, серое небо.
Полдень уже минул, и солнце, лишь изредка радующее нас своим присутствием, бросало редкие лучи на мокрую спину гобика, всё так же меланхолично бредущего вперёд по прорытой редкими крестьянскими телегами колее. Наши попутчики, укрытые от ветра плотным брезентом тента, вели тихий размеренный разговор, мы же с эльфом, замотавшись в дорожные плащи, купленные опытным в путешествиях ухатым, привычно сидели на козлах, также изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами.
Баронессе с самого утра нездоровилось. Сказывались последствия жизни, прожитой в Коттай Дунсоне. На лестной дороге девушку укачивало, у неё покраснели глаза, а от лесных запахов постоянно болела голова. Серое и унылое утро началось с небольшого скандала, когда за завтраком Бруно вежливо, как мог, напомнил девушке об обещанном поцелуе. Подобная бестактность, да ещё и сказанная в то время, когда бледная, с покрасневшими глазами Мари пыталась втолкнуть в себя хотя бы немного простой походной похлёбки, прорвала и так едва сдерживаемую плотину раздражения.
Расшатанные событиями последних дней нервы де’Жеро сдали. Она вспыхнула и излила давно копившееся недовольство, да и простую человеческую обиду на глупо хлопающего глазами парня. Если верить девушке, Бруно был виноват во всём, начиная с грехопадения местного Адама и заканчивая колдобинами на дорогах соседнего
