Пуль или что это там было – более не наблюдалось. Когда я пронёсся мимо фургона, ко мне присоединился эльф, а затем, покрыв оставшееся расстояние, уже с оружием в руках, готовые дать бой, мы взбежали на курган.
Неизвестного стрелка, вооружённого чудо-устройством, способным метать снаряды на огромные, по местным меркам, расстояния, на вершине утыканной камнями насыпи не наблюдалось. Зато под склоном меж белых, с зеленоватыми отметинами мха булыжников я увидел две знакомые фигуры. Баронесса Мари лежала на земле без движения и то ли была мертва, то ли находилась без сознания, а рядом с ней возвышался Амадеуш Кравчик с обнажённым мечом в руке.
Рыцарь представлял собой жуткое зрелище. Левая рука его была в буквальном смысле измочалена. Железо и плоть ошмётками свисали с белеющих костей, орошая траву под его ногами потоками тёмно-красной крови. По лицу от лба и до подбородка тянулся алый шрам, а всклокоченные волосы, казалось, шевелились от ветра.
– Где он! – крикнул я, сбегая с кургана к нашим спутникам. – Кто на вас напал? Что с Мари? Она жива? Ну Кравчик – ну молоток, с меня как минимум буты…
– Презренный павший! Нечафуил! Ты думал, что так просто справишься с императорм всех людей и всея Орхестры в его собственном тронном зале! – пробулькал Амадеуш. – Но я ввергну тебя в бездну, из которой ты вылез…
– Что это с ним? – спросил, нагоняя меня, Гуэнь, с прищуром осматривая рыцаря. – Аккуратнее…
– Да ладно тебе. Похоже, контузило парня, – произнёс я, направляясь прямиком к Мари.
Нужно было понять, что с ней и по возможности оказать первую помощь, как, впрочем, и нашему героическому рыцарёнку.
– Ты не пройдёшь! – прошипел незнакомый голос, и Кравчик каким-то едва заметным плавным движением оказался у меня на дороге.
– Спокойно, сэр! Свои… – начал было я, но тут же с матом отшатнулся, прикрываясь щитом от меча, выбившего искры из его серебристой поверхности. – Твою мать! Гуэнь, что это с ним!
Говорил сэр Алый Благоверный не ртом. Шевелилась заполненная зубами-молярами трещина, вертикально-прямо через нос пересекающая его лицо и уходящая глубоко в голову. Это её я издалека принял за кровоточащий шрам.
– Вы все умрёте, а я – император всея Орхестры, сделаю вас своими рабами на века, – пока Амадеуш, или кем он там являлся, говорил, его правая рука внезапно удлинилась, изогнулась и с хрустом надломилась вместе с доспехом посередине плеча, образовав новый сустав, а шея с треском обзаводилась новыми позвонками. – Вы будете пресмыкаться передо мной, вашим властелином!
Голова создания пару раз перевернулась по часовой стрелке и застыла горизонтально, а бывший рот, быстро расширяясь, пополз к глазам, от чего нос вздулся и лопнул, выплеснув из ранки мерзкую жёлтую субстанцию, напоминающую гной. С глазами тоже происходила какая-то пакость, бывший Кравчик как будто не мог решить, сколько глазных яблок должно умещаться в одной глазнице, а потому они то и дело выпадали, отваливаясь словно перезрелые фрукты от веток старого дерева.
Меч экс-рыцаря свистнул и опустился на подставленный мною щит. Я ухнул, пригнувшись под нестерпимой тяжестью, навалившейся на моё предплечье. Удара как такового не было – дворфская вундервафля погасила его в зародыше, но та мощь, с которой давил на меч Амадеуш, передалась мне полностью.
– Гуэнь! Что это за хрень? Это наш блондин или какая-то неведомая… – я не договорил, уклоняясь от очередного удара. – Его убивать нужно или спасать?
– Убивать, Игорь. Только убивать, – холодно ответил мне эльф, мягким кошачьим шагом обходивший чудовище. – Это хаос, и этому не место среди живых. Моя вина, что сей аристократический болван вытащил его под очи Ши Ли Луна. Прости меня, Игорь, ты был абсолютно прав, когда поносил меня за безответственность, я же в обиде своей был слеп.
– Да проехали, братан! – рявкнул я, с оттягом обрушивая свой молот на разделившуюся на несколько лепестков голову создания.
Плоть твари чавкнула, но никакого другого эффекта удар не принёс. Выдернув завязший в тугих пульсирующих мышцах боёк, я подставил щит под очередной удар ещё раз удлинившейся руки, заполучившей за это время новый сустав и, кажется, начавшей разделяться на две части, и, провернувшись на месте, подрубил ноги создания его толстым нижним краем. Оказавшись спиной к противнику, привстал, замахиваясь наискосок, продолжая поворот, и резко опустился, нанося жуткий по своей мощи удар в грудину повалившейся на землю твари.
Воевать так с оружием глупо, если следовать классике. Я импровизировал, пользуясь знаниями разнообразных рукопашных стилей. Просто в данном случае вместо ноги использовался щит, вместо падающего на противника локтя – мой молот. Только это было ещё не всё. Вновь оказавшись на ногах, я со всей дури опустил свой щит на живот визжащего от боли монстра. Прямо острым концом длинной нижней части креста, неожиданно легко ломая стальные пластины нагрудника и навалившись всем телом, рассекая плоть и позвоночник.
Визг, который издало создание хаоса, оглушил и даже откинул нас с Гуэнем, который в это время активно шинковал словно капусту голову упавшего создания своей саблей. Мы покатились по земле, а я хоть и быстро оказался на ногах, еле стоял, словно бы передо мной взорвалась свето-шумовая граната.
Перед глазами всё плыло, и я видел только размазанные силуэты, оставляющие за собой тёмные шлейфы. Одно из лежавших на земле тел дернулось и, словно уж, уползло куда-то в звенящую белизну. Найдя в себе силы, я пару раз отмахнулся молотом от каких-то теней, а затем зрение резким рывком вернулось.
Я стоял рядом с лежавшей на земле Мари, а метрах в пяти на земле виднелись изломанные, но вполне ещё человеческие ноги в рыцарской броне. С другой стороны от них, держась за разбитую голову, поднялся с земли эльф.
– Ушёл… – произнёс Гуэнь. – Нужно сжечь оставшуюся здесь плоть…
Пошатываясь, словно пьяный, он двинулся к месту нашей стоянки.
Шанцевый инструмент, в простонародье именуемый штыковой лопатой, найденный в фургоне, был отменно заточен и легко вгрызался в землю. Это было неудивительно,
