чисткой своего меча, любовно отирает клинок тряпочкой, не обращая ровно никакого внимания на шаги позади себя.
Сергей не стал тратить заряд парализатора и крепко ударил воительницу по затылку – туда, куда положено бить, чтобы гарантированно выключить человека на приличное время. Или убить. Шагнул к лестнице, но остановился и, выругав себя за глупость, снял с бесчувственной женщины портупею, ножны, поднял с пола выпавший из руки охранницы меч и вдруг криво усмехнулся – меч был его собственный, таких тут не делали. То-то воительница так трепетно его охаживала – эти бабы понимали толк в хорошем оружии. Небось уже попробовали его на крепость, сравнили со своими мечами, и сравнение точно было не в пользу изделий местных кузнецов. Как она его добыла? Небось потихоньку подменила на свой, плохонький. Ушлая тварь!
Вдруг задумался – а кто у них кузнецы? Женщины или мужчины? Тяжелое дело – бить молотом по наковальне! Впрочем – а разве воинское ремесло легкое дело? Помаши-ка мечом, побегай-ка по плацу!
И тут же себе ответил – одно дело красивое фехтование, можно сказать эдакий фитнес, и другое – в жаре и чаду кузницы махать пудовым молотом. Скорее всего, кузнецы – это мужчины. Ведь ремеслами занимаются именно мужчины, а не женщины! Женское дело – воинское, а еще – рожать. Мужское – все остальное.
В голове мелькнуло – а почему Морна ничего не рассказала о том, что «мерцающим» не место в этом мире? Что это, предательство? Ведь не могла не знать, что «мерцающие», или как тут называют – «перевертыши» – вне закона?! Что их преследуют как диких зверей?
И тут же дал себе ответ – а кто рассказывал Морне, что он «мерцающий»? Она знает, что Серг владеет магией материи, гиориторнией, а насчет того, что он еще и метаморф, Сергей ничего ей не говорил. Вот если бы сказал… Ну и сказал бы, и что? Не поехал бы в Эорн? Все равно бы поехал. Был бы поосторожнее, это точно, но поехал бы. На тот момент у него не было иного плана.
Иного? А что, теперь есть еще план? И тут же признал – да. Теперь, зная, что в лесу живут метаморфы, что эти метаморфы потомки воинов-звездоплавателей – все изменилось. Возможно, стоило подождать, когда Эорн и Гекель как следует покрошат друг друга, а уж тогда…
Горько усмехнулся – как легко он теперь манипулирует человеческими жизнями! Тысячу жизней туда, тысячу сюда! А то и десять тысяч! Двадцать! Сто тысяч! А почему не миллион?! И все ради идеи, правильной идеи, которую несет он, Мессия! Мессия ли… Может, Антихрист?
Первое, что почувствовал, – запах. «
И пришло понимание. Сердце ухнуло, как двухпудовая гиря, в висках застучала, забилась кровь. В ушах – колокольный набат, все вокруг стало слишком четким, ярким, будто под увеличительным стеклом.
В одной руке меч, в другой – парализатор.
Первая, что шагнула навстречу, получила удар молнии, но не упала. Удивиться не успел, просто смахнул голову с плеч одним ударом, будто перерубил не шею, а сырую лозу.
Еще не успела упасть – вперед!
Только вперед! Не раздумывая!
Двое – наготове, с мечами, быстрые как молнии!
Как медленные молнии. Будто смотришь ролик – плавные движения, как в тайцзицюань, красивые, смертоносные… Если бы они были быстрее в несколько десятков раз. А ведь так просто проскользнуть между медленно-медленно «пляшущими», чиркнув, походя, клинком по шее!
Выпад – прямо в грудь! В левую… Наискосок.
Вперед! Вперед!
На запах, и… крик.
Страшный, утробный крик! Из живота! Из нутра! Когда боль настолько страшна, что нельзя, никак нельзя терпеть, а спасительное беспамятство все не настает!
Жаркая комната, пылающий очаг, в нем – раскаленные докрасна щипцы.
Столик с инструментами поменьше – разные, забавные такие – крючки, щипцы, ножички.
На кресте – окровавленное существо, с груди которого свисают обрывки светлой ткани, которая не ткань. Вместо пальцев – обрубки.
Существо не имеет пола. По ногам стекает кровь, на полу уже целая лужица – кровь темная, не такая, как рисуют в кино – красная, будто с картинки, нет – вишневая, темная и… перемешанная с нечистотами. Иногда человек не может сдержать ни свой желудок, ни свои эмоции, превращаясь в животное.
Иногда – в зверя.
Молнии ударили крест-накрест. Человек в кожаном переднике с щипцами в руках упал – мужчина, как ни странно.
Две женщины – одна за столом, со свинцовым карандашом в руках, другая возле Лурка, бледного, с вытаращенными глазами – тоже на кресте.
Он почти цел. Если не считать глубоких порезов на груди и отрезанного уха. Левого уха. Джан совсем плох, скорее всего, не жилец – обрубки пальцев, один глаз выжжен, другой заплыл, кожа лохмотьями свисает с груди. Его оскопили.
Если быстро не доставить в корабль – умрет в ближайшие часы. Или минуты. Скорее всего – от болевого шока и потери крови. Непонятно, как он вообще еще держится. Да, держится, мертвые ТАК не кричат.
Впрочем, скоро стало понятно – как он смог столько продержаться.
Две воительницы, которых сразу не заметил (они стояли в тени, у стены) успели выхватить мечи, но тут же упали – одна с разрубленным бедром, вторая – придерживая руками вывалившиеся внутренности.
