менее честным. В бойцовых ямах подпольных тотализаторов правил не было никаких. Кроме одного – убей или будь убитым.
К слову сказать – в Эорне не было ни арен, ни бойцовых ям. Там все решалось в поединках чести. Ямы – это бесчестно, это для глупых грязных мужланов, не знающих самого понятия «честь».
Через час более-менее пришла в норму, сильный, тренированный организм как мог справился с последствиями наркотического отравления. Голова еще слегка кружилась, слабость трясла руки, но мысли стали более-менее ясными и четкими, не расползаясь по уголкам мозга и не убегая в норы, как мыши. Теперь можно было обдумать все как можно детальнее. А параллельно – забросить в урчащий желудок что-то из корма, который прислал своему разумному животному новый хозяин.
Новый, точно, Ульдир продал их с Ресонгом в бойцовые ямы.
Еда на самом деле оказалась на удивление сытной – здоровенный кусок мяса, густая похлебка с разваренными вдрызг овощами и какой-то крупой. В меру соленая и еще теплая – она пришлась как раз кстати. Желудок требовал пищи, и он ее получил.
Как отсюда выбраться? Цепи Морна уже попробовала порвать – бесполезно. Даже при ее недюжинной силе это было невозможно. Работорговцы умели усмирять своих рабов, и уж чего-чего, а о цепях позаботились как следует. Снять цепи, разомкнув замки, она тоже не может – нет ни магических способностей, ни инструментов, чтобы распилить либо вскрыть отмычкой.
Отмычкой Морна работать умела, но где бы ее взять в темнице Ямы? Оставалось только одно – пытаться вырваться в тот момент, когда цепи с нее снимут. То есть – во время боя, когда выведут на арену.
Не хотелось думать – как она это сделает. Не хотелось думать о том, что уж такой-то момент устроители зрелища точно предусмотрели – не дураки же они в самом-то деле? Главное, должна быть уверенность в своих силах – я самая сильная, самая ловкая, я все равно одержу победу! Я все равно вырвусь, чего бы это мне не стоило! И тогда все будет в порядке. Наверное…
Чего гадать – будет вечер, и будет дело. Выйдет на арену, увидит – как можно бежать. А до тех пор чего ломать голову?
Одна мысль беспокоила, одна страшная мысль – а что, если и правда ее выставят против Реса? Что тогда делать? Что она сделает в этом случае? И Морна не находила ответа. Ну – не было у нее никакого ответа, и все тут! Только ужас, холодящий живот, и надежда, истовая надежда что так не случится.
Серг, Серг – где ты? Неужели бросила своих… Друзей? А разве она, Морна, может считаться ее другом? Морна, которая изначально работала только на Эорн, на его Главу, и которая обманывала всех – и Пиголя, и Серг, изображая, что трудится на благо Союза Кланов! Серг раскусила ее и, возможно, бросила. Как бросают предателей, недостойных помощи и сожаления. И кому какое дело, что Морна давала кровавую клятву, что она не нарушала ее и не может нарушить? Для обычных людей клятва – это что-то такое… забавное, то, от чего можно отказаться, когда наступят так называемые обстоятельства непреодолимой силы. Но это неправильно. Клятва – она клятва и есть. Или ты ее исполняешь, или ты бесчестный клятвопреступник. Клятвопреступница! И другого не дано. И в Преисподней есть специальное место, где клятвопреступников после смерти помещают в тела, разъедаемые гангреной, и жарят на медленном огне, наблюдая за тем, как из вопящих грешников на уголья капает вонючий жир! Так учили проповедники, так учили родители Морны, ушедшие в иной мир несколько лет назад. Мама погибла в поединке чести, а отец заболел и умер через год после ее смерти. Уж они-то точно получили хорошие тела при следующем воплощении, а перед тем, славно отдохнули на небесах, осеняемые дланью великой Создательницы. Они никогда не нарушали законов чести. Как и сестра, которая умерла, как мать, в поединке.
Одна, совсем одна! Никого на свете! Ни детей, ни внуков не будет. Никого! Только черви. Они съедят плоть, а потом будут трахаться, сытые, и плодить червят! А те еще червят, и еще…
Слеза скатилась по щеке Железной Морны. Горючая слеза.
Честь! Ну какого демона?! Кому нужны эти пустые клятвы?! Почему она должна умереть? И Рес… Он-то за что? За свою любовь?
Сейчас сестренка бы сказала: «Это же просто мужчина! Какое понятие он имеет о чести?» И Морна согласно кивнула бы головой. И тем предала бы Реса. Уж кто-кто, а он-то знает, что такое честь! Для него честь – это защитить ее, Морну, и ради этого он поубивает всех, до кого дотянется! И сам ляжет, прикрывая ее грудью…
Нет, женщина, которая пожила за пределами Эорна, прекрасно понимает цену всему – в том числе и мужчинам. Не зря воительниц Эорна не выпускают за пределы клана – нельзя им знать, что мужчины не такие уж подлые, растленные и лживые существа, какими их считают на родине. Именно потому шпионить отправляют только тех, на кого можно положиться, тех, кто никогда не сойдет с истинного пути. Таких, как Морна.
Мысли, мысли, мысли… Только в темнице и можно подумать как следует – никто не мешает, никто не отвлекает. Тишина, покой, только лишь журчание струи в углу, да звон цепей.
Морна уже почти не надеялась, что Серг их найдет и спасет. Теоретически она могла бы это сделать… наверное. При ее невероятных боевых способностях и ясном, изощренном уме – обязательно что-то бы придумала. Вот только зачем? Незачем. Ради кого?
Что делать?! Может, еще не поздно дать согласие Ульдиру? Обмануть, а потом перерезать их, как кур, и уйти, куда надо? Но ведь не сможет она так… И Ульдир это знает. Да и поздно – из бойцовых ям не возвращаются. В этом надсмотрщики были совершенно правы.
Еду принесли еще раз. Никто в камеру не входил – открылось окошечко внизу двери, и в образовавшееся отверстие втолкнули глубокую плошку, из которой вкусно пахло. Есть хотелось до воя, две недели они с Ресом не ели ничего существенного, только жидкую кашу, которую им вливали в глотку. Есть после этого совершенно не хотелось – человек под снадобьем не нуждается в пище и может умереть от голода, плавая в облаках наркотического дурмана.
Говорят, что во время приема снадобья видят картинки – цветные, яркие. Морна читала об этом в книгах. Но она ничего такого не видела. Вначале ее тошнило, а потом, когда привыкла, просто впадала в забытье, прерываемое приступами боли – вот как сейчас, когда болели суставы, мышцы, голова – все тело, весь организм. Морна знала, что это
