означает, но не хотела об этом думать. Какая разница, сдохнешь ты здоровой женщиной или наркоманкой, мечтающей об очередной дозе? Все равно подыхать!
По телу прошла судорога, и страстно захотелось выпить глоток пахучей, терпкой жидкости, которой ее потчевали все эти дни. Так захотелось, что руки затряслись и еда едва не полезла назад, наружу. Морна закашлялась, схватилась за горло, едва не выблевала съеденное, но удержалась, силой воли заставив себя успокоиться. Нельзя! Нельзя принимать наркотики… Нельзя просить о них тюремщиков! Возможно, они и дадут наркоту, но… тогда Морна будет у них под абсолютным контролем. А вот это уже беда. Совсем беда.
Усмехнулась – как будто раньше была не беда, а вот как только она спросит кусочек коричневой пасты, так сразу и Беда! Нужно всего лишь постучать в дверь и попросить – ведь не откажут же! Или откажут? Проверить можно только, постучав, ведь правда же? Так просто – взять и постучать! И попросить! Ведь люди же, не звери какие-то… Помогут! Только надо попросить хорошо, ага!
Морна встала с топчана, поставила на него чашку с кашей, в которой торчали куски мяса, бросила туда недоеденную лепешку и, как в забытьи, шагнула к двери. Шагнула и тут же опомнилась, ужаснулась – что она делает?! Как она вообще могла даже думать об этом?! Что с ней?!
Шаг назад. Успокоила часто и высоко вздымающуюся грудь, прикрыла глаза и проделала несколько упражнений, которые вводят в транс, – глубокое дыхание, сознание заторможено, улетает ввысь. Руки в стороны, вверх…
Тьфу! Цепи. Цепи мешают! Лучше бы они посадили на одну цепь, прикрепив ее к шее! Как можно держать себя в физической форме, если руки и ноги закованы?! Надо сказать, чтобы заковали по-другому!
А может, им и не надо, чтобы пленница содержала себя в приличной форме… Может им надо, чтобы зрелище было как можно более кровавым? Чтобы она, сильная воительница, снизила свой уровень, стала равной тем «слизнякам», которых бросят в яму?
Только вот кто сказал, что это будут слизняки? Жизнь за пределами Эорна ей уже доказала, и не раз, что тут тоже могут быть сильные бойцы. И не хуже, чем в родном клане. Мужчины! Потому не надо обольщаться и считать будущих противников ничтожными только потому, что это мужчины, или потому, что ты считаешь противника слабым, – это верный путь к смерти, как говорила покойная мама.
Разминалась около часа, проверяя, насколько хорошо работают мышцы. Плохо, все было плохо. Две недели без движения! Две недели в розовом тумане! И сиськи обвисли. И даже жирок, который отложился на брюхе за время спокойной жизни куда-то ушел. Теперь она была похожа на ту Морну, которая впервые выехала с территории Клана, изображая из себя беглянку, – жилистая, тощая и злая. Как сейчас. Только мышцы были покрупнее. Да кожа не висела. И сиськи торчали побольше. А вот злость – меньше не стала. Только направлена не на Союз, не на злых мужчин, которые только и ждут, как бы это поугнетать женский пол, а на тварей, сунувших ее в каменный мешок! На всех тварей!
«
– Что-то она не выглядит опасной… Баба как баба… Ты мне расписал ее так, будто это монстр в человеческом обличье!
– Она и есть монстр. Не смотри на изможденный вид. Мне пришлось продержать ее две недели под снадобьем, кормили только жидкой кашей, так чего теперь от нее ожидать?
– И правда – чего от нее ожидать?
Главный наклонился вперед, вглядываясь в фигуру почти совсем обнаженной женщины, у которой раб расстегивал замки. Цепи упали, оставив на ногах, руках и шее черные стальные браслеты. Женщина оглянулось по сторонам, будто соображая, куда бежать, взглянула наверх и с ненавистью уставилась на Ульдира, безмятежно сидевшего рядом с Главным Капитаном.
Как она умудрилась найти обидчика среди десятков людей – одной ей известно. Впрочем – что тут сложного? Ложа для Главного Капитана находилась в самом удобном месте, если бы сейчас стояло солнце, оно не смогло бы напечь головы привилегированных владельцев ложи – над ней был навес, укрывавший к тому же и от дождя. Впрочем, обычно поединки назначали на то время, когда дождя гарантированно не было, дождь шел как по расписанию – под утро и после обеда, поливая многочисленные плантации и давая людям архипелага уверенность в том, что боги всегда на их стороне – где еще есть такие благодатные урожайные места?
– А она тебя не любит… – с усмешкой бросил седовласый Властитель, протянув руку назад. В руку тут же вложили наполненный вином хрустальный бокал, и мужчина с видимым удовлетворением отхлебнул пурпурной жидкости.
– А чего меня любить? Меня надо слушаться и бояться! – невозмутимо парировал Ульдир, поглядывая туда, где сидели двое из Десятки. Они что-то обсуждали, иногда коротко взглядывая на него. Похоже, что перемывали кости и строили свои гнусные интриги. Завтра выборы – старый пердун все-таки откинул свои худые ноги, так что Ульдиру предстоят приятные хлопоты. Именно приятные – потому что никакого сомнения в том, что он займет место в Десятке, у него не было – как и у его покровителя, Главного Капитана.
– Мммм… – неопределенно промычал Главный, снова глотая из бокала. – А я бы с ней возлег, да. Сиськи у нее хороши! Люблю высоких крупных женщин! Впрочем – я всяких люблю. Разнообразие никогда не мешает, правда же? Сегодня высокая, завтра низкая. Послезавтра молоденькая, и тут же… хе-хе-хе…
– Только не с ней. Придушит! – ухмыльнулся Ульдир, глядя, как с противоположной стороны выводят двух мужчин – один постарше, крепкий, сильный, с лицом изборожденным морщинами, и помоложе – шустрый мускулистый смазливый юнец с татуировкой во всю спину, изображавшей соитие двух мужчин. Ульдир поморщился:
– Откуда этот извращенец? Что за парень?
– Это из экипажа Эссга, помнишь такого? Решил ограбить моего трактирщика, влез к нему ночью, тут его и взяли. Успел прирезать двух рабов. Я на Эссга наложил штраф, а этого поганца – в Яму. Говорят, что его любовничек. Эссг вообще никогда не отличался хорошими манерами, грязный тип – даже среди наших. Кончит плохо.
