вибрации машины. В ушах поднялся монотонный звон.
– И что?
– А то, что умные люди уже давно записались в батальоны. Оттуда не достанут.
– Я к идейным не пойду.
– Тебя и не возьмут. Есть наши батальоны, милицейские. Набирают из своих. Без говна. Стоят по внутренним блокпостам, подальше от фронта. Низкий кредит доверия, бляха.
– Как по мне – отлично. Пусть западняне под обстрелами сидят. Так ты что – надумала переводиться?
– Не-е, – протянула Жека. – Бабам с этим сложнее. Это вам, мужикам, зеленая улица. Что там с девкой? Мы ее не уморили там? Что-то никак не оклемается.
– Да все норм. Просто глуханули чуток.
– Проверь.
Вада в это время уже добралась до телефона Лешика, по нему соскользнула в профили соцсетей. Так и есть – мент. Как они нашли ее? Глупый вопрос – нашли, потому что время пришло. Сначала Дашуня, теперь вот они. Но почему так рано?
Бортового компьютера в машине не было, и это сильно усложняло задачу. Поганое корыто, чертов запорожский «ланос». Что можно сделать, что?! Сейчас он обернется, увидит ее, увидит руку в кармане, ударит – наотмашь, кулаком по лицу…
Внезапно через Сеть Вада уловила вай-фай точку. Совсем рядом. Движется быстро, наперерез траектории «ланоса». Машина – Volkswagen Tuareg. Бортовой компьютер включен, подсосался через вай-фай к смарту водилы, тянет какое-то музло. Давай, давай, надо успеть.
Виски заломило от усилия, перед глазами прыгали цветные пятна, руки онемели. Трюк на миллион.
Перекресток. Тоскливо мигает желтым глазом неработающий светофор. «Ланос» идет по главной, Жека даже не притормаживает, уверенная в себе. Рев мотора справа, отчаянный визг тормозов. Массивный, шоколадного цвета кроссовер влетает в передок «ланоса» сбоку, сбивает, раскручивает его. Вада выныривает из Сети, ошалелая от резкого перехода. Это как проснуться от ведра холодной воды, вылитого на голову. В глазах – искры и круги, тело словно иглами утыкали. Инерция швыряет ее, как игральную кость в стакане. Хрустит, разлетевшись на мелкие осколки, стекло, визгливо матерится Жека, орет ее напарник. Ослепшая и оглохшая, Вада нащупывает дверную ручку, распахивает дверь, вывалившись из салона прямо в засыпанную битым стеклом лужу. Осколки больно впиваются в ладони, брызги холодной грязи стекают по лицу. Где-то сбоку глухо вопит водитель «туарега», придавленный подушкой безопасности. Вада поднимается, шатаясь, бредет к тротуару.
– Стой! А ну стой, курва!!!
Истошный женский вопль бьет в спину, но Вада только прибавляет ходу. Шаркающие шаги доносятся сзади. Вперед, еще, еще… Вада спотыкается о бордюр, падает лицом в газон, жухлый и размокший. Прежде чем она находит в себе силы встать, ее прижимают к земле, придавив коленом между лопаток, скинув капюшон и вцепившись холодной пятерней в волосы. От рывка голова запрокидывается. Сверху, вычерченное контрастными тенями, нависает женское лицо. Правая половина залита кровью, щека разорвана, губа распухла.
– Куда собралась, тварь?!
– Ты кто? – с трудом прохрипела Вада. Говорить с запрокинутой головой было трудно.
– Ты думала, я тебя не вычислю, курва? Зря. Ой, зря.
– Пусти… я тебя не знаю…
Рука, бессильно откинутая, вдруг коснулась чего-то твердого. Обломок кирпича. Ломая ногти, зацепила, потянула…
– Хорошо, что вы, малолетки, так уверены, что через Интернет вас не вычислить. Ты думала, настучишь на меня – и все? Меня посадят, далеко и надолго? Обломись. В этой стране так дела не делаются. – Жека наклонилась, почти касаясь губами уха Вады.
Та молчала, упрямо пытаясь выковырять из грязи обломок. Теперь она поняла, вспомнила. Евгения Колодько, майор милиции. В круговерти событий имела неосторожность поддерживать контакт с «той стороной» – подругой, бывшей прокуроршей, получившей нехилое повышение в «народной республике». Ничего такого, просто обычный женский треп. Но Вада решила немного поменять его окрас и содержание. Слегка подправила имейлы, записала фрагмент телефонного разговора, вырванный из контекста и очень двусмысленный. Все это собрала и переслала в СБУ – использовав почтовый ящик коллеги Колодько. Двадцать шесть дней назад. За это время Жеку сильно потрепали. Но, видимо, недостаточно.
Ментовка ударила открытой ладонью по уху Вады, на несколько секунд оглушив ее. Потом еще – так же хлестко, уверенно.
– Что, курва, нравится? Погоди, я еще не то с тобой сделаю. Знаешь что? Я тебя проведу как террористку. Информаторшу. А потом отдам в один из батальонов. Выберу самый отмороженный. Чтоб даже разговаривать не стали. Сразу начали бить и насиловать. Бить и насиловать. Слышишь, тварь?!
– Эй, что там происходит? – раздался незнакомый голос. Наверное, водила фольца выбрался-таки из-под подушки.
Жека инстинктивно обернулась. В этот момент пальцы Вады выдернули из грязи обломок. Описав короткую дугу, он врезался в нос ментовки, от ошеломления ослабившей хватку. Вада рванулась, ударила еще. Удары выходили слабые, смазанные, но Жеке хватило. С воем она закрыла руками лицо, отпрянула. Вада дернулась вперед, встала на четвереньки, поползла, на ходу поднимаясь, ныряя в темную глубину подворотни. Жека погналась за ней, ее топот, плеск грязи под ногами упорно преследовали Ваду. Женщина не кричала – бежала молча, уверенно. Вада петляла по гаражам, проскальзывала по узким тропкам между домами, перескочила через низкий бетонный забор детского сада. Обогнула его, стараясь избегать известково-белесых стен павильонов, снова перемахнула забор, двинувшись почти в том же направлении, откуда прибежала. Сердце стучало так,
