«Керрушу-троллю от Трезубца Лиги!
В третий день декады мы выйдем на поле битвы в долине Аркел, против согденских скал. Мы клянемся не карать мирных жителей тех территорий, что окажутся под нашей властью в результате сражения, и ждем того же самого от своего противника. Ибо исход противостояния скрыт в тумане будущего для обеих сторон. Магические свитки приложены, один из них ждет твоей подписи».
– Они сломлены! Их лидеры утратили веру в успех кампании! – возликовал Керруш.
И круглая войсковая печать закрепила на эльфийском пергаменте принесенный им обет милосердия победителей. Мало, кто тогда обратил внимание на кривую усмешку Шакнара и совсем немногие услышали его слова:
– Я им не верю. Здесь кроется ловушка.
Внизу, у подножия холма, колыхался черный рой скелетов-воинов. Лязгали кольца их стальных горжетов, короткие мечи бряцали о треугольные щиты. Сквозь этот ратный шум едва пробивалась тягучая мелодия свирели. Несколько эдусов, полуночных бардов, звуками музыки гнали в бой полк холодных солдат. Лопнут небеса, расколотые громовыми заклинаниями магов, тысяча звериных глоток исторгнет жуткий предбитвенный вой, но нежить все равно различит призыв своих пастырей и пойдет в атаку. Холодных не испугает встречный огонь вражеских стрелков. Эдусы-поводыри сменят свирели на скрипки, и, влекомый Стылой симфонией, мертвый авангард Шенка вломится в монолит строя вражеской пехоты.
Где-то, за остроконечными шлемами скелетов, скрывались шеренги доспешных зомби. Этот порядок – «Мертвая рука» – Шакнар придумал вместе с Миррой Банши, некроманткой по призванию и Верховным джоддоком всех кадавров по титулу. Скелеты-меченосцы могут сковать первую линию противника, а зомби-молотильщики призваны закрепить успех. Они цепами и кистенями расширят рваную рану прорыва в рядах неприятеля, чтобы в нее, без промедления, ударила легкая кавалерия.
Такова была привычная стратегия Шакнара, его неизменный план на битву, против которого полководцы Лиги никак не могли найти противоядие. И старому орку льстило, что гордый Керруш принял его воинский опыт, не стал отвергать то, что раз за разом приносило Шенку успех.
Вдруг мелодия эдусов оборвалась. Шакнар даже не сразу понял, что они умолкли, но в руках мертвых банеретов колыхнулись черные хоругви и холодный полк встал на месте. «Жизнь в сапогах» недоуменно оглянулся, поправил сбившийся шипастый наплечник и бросил Хале:
– Шагом.
Львица аккуратно, чтобы ее седок не поранил колени об острые грани валунов, начала спускаться с холма. Но внезапно она подалась назад и почти села на задние лапы, отчего всаднику пришлось резко перенести свое тело к ее палевому загривку.
– Хала, да чтоб тебя! – рявкнул Шакнар, но осекся.
От шатра Керруша к нему со всех ног бежал посыльный, ретивый служака из числа младших троллей. Любая армия постепенно обрастает разного рода штабными прихлебалами, которые даже не знают, где у доспеха шнуровка, зато прекрасно осведомлены о том, какие кушанья сегодня подадут на ужин главнокомандующему. Эти советники, картографы и прочие обозные вояки свято верят в собственный вклад во все победы, но даже слышать не желают о своей причастности к поражениям, да и тяжелая армейская работа тоже не для них. Начальников они готовы менять, как портянки, начальник для них – лицо неодушевленное. Был Шакнар, стал Керруш. Ничего, переживем и Керруша. А правда, что повар сегодня тащил на плече с разделки целую воловью ногу для похлебки? Вот это – по-настоящему хорошие новости! «Жизнь в сапогах» отлично знал сущность таких бойцов, пытался бороться с ней, потом смирился и теперь не роптал на то, что его так быстро забыли. Гонец подлетел почти вплотную, но пума грозным рыком заставила его отступить назад на несколько шагов.
– Керруш сообщает тебе, что он сменил диспозицию битвы, – заявил посыльный, едва перевел дыхание.
– Я вижу это, – «Жизнь в сапогах» ткнул пальцем в сторону неподвижного холодного полка. – И чего он хочет от меня?
– Керруш ждет твоего совета, мудрый Шакнар, – вестовой вежливо опустил голову. – И приглашает тебя в свой шатер.
Орк пренебрежительно хмыкнул. Чтобы спрятать лукавую улыбку на лице, посыльный еще ниже склонился перед опальным полководцем.
– Никто не меняет план сражения за час до его начала, если у него в запасе нет другого плана, получше. Передай Керрушу, что я не стану делить с ним ответ за возможное поражение в битве. И ему не удастся выставить старого Шакнара на посмешище, если нам будет сопутствовать успех. В случае победы скажут – Керруш предложил план, а Шакнар без дела стоял рядом и кивал. Я не заслужил позора. Вперед, Хала!
– «Жизнь в сапогах»…
Орк круто обернулся к гонцу:
– Так меня называют только друзья и равные! Скажи Керрушу, что я пойду в бой в рядах калимдорского клана, моих соотечественников. Раз Шакнара не пожелали видеть на совете, где решали, как мы станем сражаться, то мое место среди простых солдат. Это все.
«Жизнь в сапогах» понимал, что внезапная смена диспозиции может означать только одно – новый полководец опасался предательства. А этот Керруш хитер, как гоблин! Горечь разочарования наполнила рот Шакнара жгучей слюной. Ему не доверяют. Полтора десятка лет верной службы не убедили Шенк в том, что «Жизнь в сапогах» до конца предан союзу. Теперь он снова докажет это с двумя боевыми топорами в руках, как и подобает истинному воину Калимдора.
Шакнар направил Халу вдоль арьергарда мертвецов, наблюдая, как быстро перестраивается вышколенное им войско. Позади холодного полка разворачивались в стальной полумесяц латные тролли – самое грозное оружие Шенка. Пекторали их доспехов из темной бронзы отбрасывали солнечные блики и в массе походили на застывающую лаву. С правой стороны от тяжелой пехоты изготовились к сражению гоблины-бомбардиры с полными подсумками разрывных шаров. В одной руке – огниво для поджига, через локти