– Так утверждает Ур Маа, якобы излечивший ее. Он говорит, что душа Асо обитает у Анубиса, а ее тело ныне – вместилище духа Хатор.
Глаза Хафры округлились и потемнели от горя. Его дочь, единственная любимая дочь мертва! Он не хотел верить услышанному, но утверждение верховного жреца Тота, повторенное Асхотеном, заслуживало полного доверия. Как же иначе? Смеет ли он спорить с теми, кому открыта воля богов, жестокая, но неоспоримая.
– Она стала вместилищем Хатор! – повторил верховный жрец Ниау, глядя на шокированного родича. – Ты слышишь меня?!
– Это все меняет… – с трудом выдавил отец государыни. – Высокая честь… – Ему хотелось упасть на пол и биться головой о каменные плиты. Он бы непременно сделал так. Его Асо! Его нежная Асо!
Но он не был рожден для обычной человеческой радости и горя. Он стоял у трона повелителя Ойкумены, а стало быть, не мог позволить себе такой роскоши, как слабость. Он встал, подошел к окну, за которым буднично шумел город, вдали, озаренный солнцем, плескался Нил, радовали желанной тенью раскидистые пальмы. Как бы хотелось ему сейчас оказаться там, не думать ни о чем, забыть о делах великой державы. Ноги подгибались, он высунулся наружу так, будто собирался прыгнуть вниз.
– Сядь! – больше не тратя сил на елейный тон, рявкнул Асхотен. – Меняет. Если бы великая богиня желала нам зла, она бы явилась сюда с ликом разъяренной львицы. Но это не так. Значит, оставим ее следовать своему пути, мы же пойдем дальше, не сворачивая. Ступай к дочери. Тебе нужно опередить фараона и Ур Маа. Скажи, что есть средство обрести мудрость, знания и волю умершего государя, твоего брата. Пусть скажет мужу, что для этого следует провести тайный обряд в святилище, что в гробнице фараона. А я позабочусь об остальном.
Асо милостиво выслушала отца и отпустила его небрежным жестом, каким обычно отсылают слуг. Все эти суетные мелочи, грызня за трон казались ей бессмысленной игрой. Она чувствовала зло, разрушительную энергию, проникающую сквозь стены, ломающую камни, сокрушающую людские судьбы и стирающую в пыль великие царства. Все люди вокруг, сами того не сознавая, были жертвами этого зла. Она чувствовала его, как ощущает страдающий от жажды конь близость воды. Все эти ухищрения, которые неведомый человек, называемый здесь ее отцом, использовал, чтобы убедить ее следовать чужому плану, были для нее столь же прозрачны, как полуденный воздух в ясную погоду. Но она только кивала и улыбалась, изображая послушную дочь. Чувством, неведомым людям этого мира, она ощущала близкое присутствие врага. И он был совсем недалеко. Именно там, куда хотели завлечь ее и ее мужа эти пропитанные темной энергией люди. Конечно же, она не упустит случая быть там.
Но как говорили на ее родине: «Даже если очень хочешь меда, не стоит лезть в горшок с головой». Хорошо бы быть во всеоружии, отправляясь на столь рискованную охоту. Она подошла к окну и поглядела вниз. Посреди широкого двора огромный, на голову выше любого из своих рослых воинов, Микенец, с легкостью управляясь с тяжеленным бронзовым мечом, рубился сразу с тремя своими бойцами. Конечно, меч был затуплен, однако даже простой бронзовой палицей таких размеров и веса убить человека не составляло никакого труда.
Но Микенец был столь же ловок, сколь и силен. Время от времени, получив меткий удар, воины с оханьем оседали на землю, однако через некоторое время поднимались, гримасничая, потирали ушибленное место и снова вступали в схватку. Стоило одному из них оказаться на земле, его место занимал другой. И все повторялось с такой легкостью, будто перед Микенцем стояли не опытные бойцы, а босоногая ребятня из тех, что неугомонно снуют у берегов Нила, то и дело устраивая шумные потасовки между собой за выловленную рыбу.
Но Лауэию сейчас волновало совсем другое. В суровых чертах этого молчаливого гиганта она узнавала совсем другие, те, которые она так любила в незапамятные времена. Неужели каким-то чудом он тоже оказался здесь, в этом чужом и ничтожном мире? Впрочем, нет, если он здесь, то можно наполнить смыслом и этот нелепый варварский мир. Но ей обязательно нужно поговорить с ним. Не может быть, чтобы он не узнал ее! Душа ее любимого воплотилась в этом гиганте. Она чувствовала это неизвестными обычным людям органами чувств, как ощущается пристальный взгляд или чья-то напряженная мысль. Она верит, он узнает ее и, конечно, защитит от любого врага, и они будут счастливы вместе! Только следует поговорить без лишних глаз и ушей.
Она вызвала слугу и велела доставить Сетх-Ка ответ на его уведомление о визите. Слуга поспешил к государю, Асо осталась ждать.
Ее не оставляло странное чувство тревоги, будто чей-то внимательный неотступный взгляд следит за каждым ее шагом. Она тщательно прислушалась к своим ощущениям, стараясь проследить, откуда идет взгляд. И точно, отточенные тысячелетиями эволюции чувства не обманывали: она будто увидела скрючившегося за стеной человечка, присевшего на корточки в какой-то маленькой конуре почти на уровне потолка.
Набросив на плечи тончайший плащ, Асо быстрым шагом вышла из своих покоев. Удостоверившись, что рядом никого нет, быстро, как ящерица, взобралась вверх по колонне. Еще мгновение – и она очутилась в том месте, где, как ей виделось, прячется соглядатай. Под самой крышей, прикрытая крашеной папирусной бумагой, красовалась небольшая каменная ниша, в которой, припав ухом к маленькому раструбу, сидел, скрючившись, неприметный человек. Но Асо все же вспомнила, что недавно видела его в свите дяди Асхотена. Улыбка быстрой змейкой мелькнула на ее губах. В следующий миг циновка отлетела в сторону, одна рука девушки легла на затылок шпиона, двумя пальцами другой она уперлась в точку над его переносицей. Легкое надавливание – и тело соглядатая обмякло. Сейчас он спал глубоким сном. Асо, вернее та, чей дух жил в теле девушки, могла бы поклясться чем угодно – бедолага проспит до завтрашнего восхода, может, и дольше. А проснувшись, еще не скоро начнет ходить, расправив плечи. И главное, он не вспомнит ничего из того, что было с ним до сна.
Удовлетворенно оглядев дело рук своих, прелестная супруга фараона столь же быстро спустилась наземь и, вернувшись в свои покои, вновь приняла вид, полный достоинства, как и подобает супруге правителя Верхнего и Нижнего Египта. Убедившись в своей безукоризненности, она призвала одну из служанок, велела сообщить фараону, что она готова принять его и верховного жреца Тота. Сидевшая на ветке звонкоголосая пичуга не успела до конца довести свою трель, когда высокие гости были уже на пороге.
Асо сдержанно улыбнулась, пытаясь войти в роль юной скромницы. Ей, помнящей этот мир совсем юным, сделать такое усилие было довольно трудно. Но в сравнении с тем, что предстояло, это все же было полной безделицей. Враг был совсем рядом и все же оставался незаметным, будто укутанным в туман. И если уж ее бывшие «соотечественники»
