Бессонными ночами я внушала себе, что, когда настанет время, я должна быть сильной. Я должна взять его. Но все это пошло прахом, стоило мне снова его увидеть. Услышать его голос, почувствовать его прикосновения.
Он выглядел совсем иначе: стал мускулистым, жилистым, точно один из его телумановских мечей, который вдруг ожил. Но больше всего изменились его глаза. Под ними залегли тени, а во взгляде проступила грусть, как будто он знал что-то, чего не мог сказать мне. Этот взгляд терзал меня. Больше, чем то, что я не смогла схватить Элиаса, упустив такой шанс. Это меня пугало.
«Мы оба знаем, что я не задержусь в этом мире». Что он имел в виду? Когда я излечила Элиаса после Второго Испытания, между нами возникла связь – потребность защищать его, о чем я старалась не думать. Уверена, это следствие магии исцеления. Когда Элиас коснулся меня, я тотчас поняла, что с моим другом беда.
«Не забывай о нас», – сказал он мне в Серре. Я закрыла глаза, позволив себе на миг представить другой мир. В том мире Элиас – мальчик-кочевник, а я – дочь юриста. Мы встретились на рынке. И наша любовь не омрачена Блэклифом или всеми теми поступками, за которые он себя ненавидел. На секунду я задержалась в том мире.
Затем отринула его. У нас с Элиасом все закончилось. Осталась только смерть.
– Харпер, – позвала я. Декс отпустил легионеров и внимательно посмотрел на меня, а Фарис вложил мечи в ножны. – Сколько кочевников племени Саиф мы задержали?
– Двадцать шесть мужчин, пятнадцать женщин и двенадцать детей, Кровавый Сорокопут.
– Казнить их, – предложил Декс. – Немедленно. Мы должны показать, что бывает, когда прячешь от Империи беглеца.
– Ты не можешь их убить. – Фарис бросил на Декса сердитый взгляд. – Они – единственная семья, какая у Элиаса когда-либо…
– Эти люди помогали врагу Империи, – огрызнулся Декс. – У нас есть приказ…
– Нам не следует их казнить, – вмешался Харпер. – Они могут пригодиться.
Я поняла намерение Харпера.
– Мы должны допросить их. У нас ведь мама Рила, так?
– Она без сознания, – ответил Харпер. – Когда их брали, один из наемников ударил ее эфесом меча и, видимо, перестарался. Она должна прийти в себя через день- другой.
– Она знает, кто вывез Витуриуса, – произнесла я. – И куда он направляется.
Я оглядела всех троих. Харперу приказано находиться при мне, поэтому он не мог остаться в Нуре и допросить маму Рилу и ее соплеменников. Декс может убить наших пленников. А сейчас, когда все еще бушует революция книжников, истребление кочевников нужно Империи меньше всего.
– Фарис, – сказала я. – Ты займешься допросами. Я хочу знать, как Элиас выбрался из города и куда поехал.
– А что с детьми? – спросил Фарис. – Мы, конечно же, можем отпустить их. Они все равно ничего не знают.
Мне известно, что сказала бы Комендант Фарису.
Дети будут прекрасным козырем во время допроса и помогут выудить из кочевников правду. Мне это известно. И все же от идеи использовать детей мне делалось дурно. Я вспомнила разрушенный дом в Серре, который показал мне Каин. Повстанцы-книжники спалили дом дотла и не пожалели живущих там детей меченосцев.
А дети кочевников разве так сильно отличаются? В конце концов, они всего лишь дети. Они не просили, чтобы их в это втягивали.
Я поймала взгляд Фариса.
– Среди кочевников и так начались волнения, а у нас не хватит людей подавить еще один бунт. Отпусти детей…
– Вы с ума сошли? – Декс гневно взглянул на Фариса, затем на меня. – Не отпускай их. Пригрози бросить детей в повозку-призрак и продать в рабство, если они не расколются.
– Лейтенант Атриус, – сухо обратилась я к Дексу. – Твое присутствие здесь больше не требуется. Пойди и раздели оставшихся людей на три группы. Одна поедет с тобой на поиски на восток, в случае если Витуриус отправился в Свободные Земли. Одна вместе со мной будет искать его на юге. И третья группа останется здесь охранять порядок в городе.
Декс стиснул зубы. Давняя привычка безоговорочно подчиняться приказам старших офицеров боролась в нем с обидой и злостью на то, что я его выставила. Фарис вздохнул. Харпер же наблюдал за нашей перепалкой с нескрываемым интересом. Наконец Декс вышел, хлопнув дверью.
– Кочевники больше всего берегут и любят своих детей, – напомнила я Фарису, – воспользуйся этим. Но не делай им больно. Оставь маму Рилу и Шэна в живых. Если нам не удастся поймать Элиаса, они станут для него приманкой. Как что-нибудь узнаешь, отправь мне сообщение через барабанную башню.
Я вышла из казармы, собираясь седлать лошадь, и тут на глаза мне попался Декс. Он стоял, привалившись к стене конюшни. Пока он не успел наброситься на меня с обвинениями, я начала первая.
– Что, черт возьми, ты тут делаешь? – рявкнула я. – Тебе мало того, что у меня уже есть один шпион Коменданта, который выспрашивает про каждый мой шаг? Тоже хочешь меня мучить?
– Он докладывает обо всем, что ты делаешь, но ни о чем тебя не спрашивает, – возразил Декс. – Даже тогда, когда следовало бы. Ты невнимательна. Ты должна была понять, что зреет бунт.
– Ты и сам не видел, что назревает бунт. – Я и сама слышала, что говорю, как обидчивый ребенок.
– Я не Кровавый Сорокопут, в отличие от тебя. – Он повысил голос, затем перевел дыхание и смягчил тон. – Ты скучаешь по нему. Я тоже. По каждому из них. Тристасу. Деметриусу. Леандру. Но все они мертвы, а Элиас в бегах. Все, что у нас осталось, Сорокопут, это Империя. И наш долг перед Империей поймать этого предателя и казнить
