– Н-не знаю, – пробормотал он. – Джастин первый обратился.
– Джастин – дурак. А раз ты последовал его примеру – значит, и ты тоже. Это же надо додуматься! А если бы вы пострадали?
– Я мог его убить, – вздохнул Ленор.
– Но не убил же. Скажи спасибо Дени. Он быстро меня нашел.
– А что мне было делать? Он все время меня оскорблял! И сам напросился на драку. Что мне было делать, профессор?
– В двух шагах от вас было поле для тренировок. Оно защищено от подобных случаев. Чего тебе стоило сделать несколько шагов и заманить Джастина туда? И дрались бы, сколько угодно, только в человеческом виде.
– Меня исключат из академии? – Ленор решил сменить тему.
– Не думаю. Но накажем – это точно. Обоих. Будете месяц по общежитию дежурить.
Ленор удивленно заморгал. А что? Пусть знают, что их чудовищный облик не освобождает от наказания. Поелозят тряпкой месячишку и больше драться не захотят.
– Спасибо, профессор, – сказал Ленор. – Простите, что подвел вас. Из-за меня у вас могут быть неприятности.
– Ты не меня подвел, а себя, – ответил я. – Ты мог серьезно пострадать. Кто знал, какая ипостась у Джастина? Но то хорошо, что хорошо заканчивается. Так что хватит сидеть тут и жалеть себя. Натворил дел – умей за них отвечать. Или хотя бы решись взглянуть в лицо последствиям.
– Да, вы правы, – кивнул парнишка. – Пойду к декану. Объясню все. Пусть назначает наказание.
Ленор поднялся и направился к общежитию, а я остался сидеть на скамейке. Жалость к себе – вредное чувство. Оно разрушает изнутри. Пусть лучше злится, крушит, что попадется под руку, – но не ставит на себе крест. Когда я ушел из дома, тоже какое-то время пытался вывернуть себя наизнанку, но потом понял, что в этом нет толка. Судьба дала мне шанс начать новую жизнь, и надо было воспользоваться этим шансом. Поэтому быстро пристал к балаганчику, и Аланел эр Дагеор превратился в бродячего комедианта. Эти восемь лет я был счастлив, хоть и трудностей хватало. Нелегко было оставить замашки аристократа и стать обычным человеком. Но оно того стоило.
Раздались тихие шаги. Попросил же Элену держаться подальше. Но сестра решила, что раз наш разговор с Ленором закончен, она может присоединиться ко мне. Элена села рядышком и молчала, разглядывая сложенные на коленях руки.
– Зачем пришла? – спросил я.
– Извиниться, – вздохнула она.
– Уже извинялась.
– Ал, я так за тебя испугалась, – внезапно прижалась Элена к моему плечу. – Не делай так больше, умоляю. Я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится.
Вот те на! Неожиданно. Я смотрел на Элену – и не верил своим ушам. Она испугалась? За меня? С какой это стати?
– Знаю, ты на меня злишься, – продолжала сестра. – Да, мы всегда ссорились и сейчас только и делаем, что ссоримся. Но это не значит, что я тебя не люблю, братишка. Когда ты сбежал, думала, ты вернешься. Поймешь, что был не прав, и вернешься. Но день шел за днем, а тебя не было. Мы искали тебя, искали. И стало так больно. Сначала я злилась, что ты меня бросил. Потом плакала. Потом опять злилась. Не понимала, за что ты так с нами. Потом поняла. Разозлилась еще больше, потому что была виновата сама.
