стать уже историей.
Старик подошел к сидящему на инвалидной коляске манекену, осторожно снял с головы плед, задумчиво погладил пластмассовую голову и улыбнулся краем рта:
– А я к тебе привык.
Внезапно в соседней комнате раздался громкий стук, будто что-то упало, и через мгновение стал слышен плач.
Плакала та самая девочка с зелеными бантами.
При мысли о ней черты Корнеева разгладились. Образ этой крохи с огромными, чуть удивленными глазами и курносым носиком затронул самые глубокие струнки его зачерствелой души. И старика это не на шутку встревожило.
«Завтрак. Завтрак, вода. А еще поменять ведро для туалета», – вспомнил он, и его щеки обдало жаром. Как он мог забыть об этом?!
«А те, в колодце? Там вообще дышать нечем!! – зашептал внутренний голос. – Они там уже больше суток!»
В какой-то короткий момент Павел Сергеевич почувствовал себя подонком. Словно на глазах малолетнего ребенка застрелил его родителей.
– Твою мать! – вырвалось у него, и он чуть ли не бегом кинулся к двери, вынимая на ходу ключи.
Торопливо открыв дверь, Павел Сергеевич замер на пороге. В глаза сразу бросился перетащенный в центр комнаты письменный стол, и лишь потом он заметил девушку. Она неподвижно лежала на полу, раскинув в стороны руки. Ее некогда красивые пышные золотистые волосы теперь висели сальными космами. Приглядевшись внимательнее, он разглядел рядом с головой светловолосой пленницы россыпь мелких осколков.
Маленькая девочка сидела на диване, забившись в самый угол. Обхватив худые коленки руками, она испуганно хныкала.
Корнеев медленно подошел к телу лежащей девушки, пристально ее разглядывая. Пленница не двигалась.
– Что тут случилось? – вполголоса спросил он.
– Света полезла на стол. Она хотела посмотреть… ну… почему темно, – перестав хныкать, объяснила Лена. – И она упала. А я заплакала.
– Полезла на стол? – переспросил старик. – А разве я вам не говорил, чтобы вы ничего не делали без моего разрешения?!
Он повернул голову, в упор глядя на ребенка. Испуганно помаргивающие глаза крохи искрились, словно стеклянные шарики при свете лампы. Корнеев придвинулся к девочке, вытянув руку, и та инстинктивно сжалась.
Мозолистый палец пожилого человека дотронулся до мягкой щечки Лены, и губы крохи задрожали.
– Говоришь, ты заплакала? – тихо проговорил он. – А почему у тебя тогда сухие глазки?
Девочка, не выдержав пронзительного взгляда старика, поникла.
– Где твои слезки, малышка?
Лена еще ниже опустила голову и, не поднимая глаз, пискнула:
– Помогите ей!
– Обязательно, – кивнул старик. Он поднялся с дивана и склонился над Светланой.
– Вставай, актриса!
Девушка не шелохнулась, и Корнеев снисходительно улыбнулся.
– Вставай. Я ничего тебе не сделаю.
Внезапный грохот наверху заставил его вздрогнуть. Звук был такой, словно упал тяжеленный сейф. Старик задрал голову, и в следующее мгновение тело Светланы распрямилось, словно пружина. В ее правой руке был зажат цоколь разбитой лампочки с неровно торчащими зубчиками стекла. Прежде чем Павел Сергеевич успел что-то сообразить, импровизированная «розочка» вонзилась в его шею.
Евгений закурил очередную сигарету.
– Это какая по счету? – спросил Олег. – Пачка в смысле?
– Я не считаю, – обронил мужчина, пряча зажигалку в карман.
– Поспал хоть час?
– Пробовал. Не получилось, – также нехотя ответил Евгений. Впрочем, он мог бы и не пояснять – бледное лицо и опухшие от бессонницы глаза говорили сами за себя. Они стояли на гравийной дорожке у ворот дачного участка Евгения.
– Как Ирина?
– На таблетках. Все в лес рвется.
– Нечего ей там делать. Там сейчас спасателей больше, чем деревьев.
– Угу. Вот только детей так и не нашли, – мрачно отозвался Евгений.
– Где твой хваленый сосед? – взглянув на часы, спросил Олег.
– Будет с минуты на минуту. Он был в местном отделе полиции, возможно, появятся какие-нибудь новости.
– К чертям собачьим новости, – процедил отец Бориса. – Нужно ехать к Корнееву. Весь день коту под хвост!!
Вдали послышался шум автомобиля, и Евгений встрепенулся. Вскоре из-за поворота показался фиолетовый «Ниссан».
– Вот и он, – пробормотал Олег. – Нарисовался, значит.
