тащить ее к клеткам. К собачьему вою добавился истошный детский крик.
Псина, сбившая с ног девочку, уперла свои тяжелые измазанные фекалиями лапы на грудь ребенка.
– Света… Коля, помогите! – рыдала Лена. – Мама!!!
Внезапный грохот над ее головой, казалось, разорвал весь мир на части, и безумная какофония из собачьего лая, визга и рычания оборвалась. Жесткие, царапающие лапы собаки убрались с груди Лены. Тут же последовал второй выстрел. Резкий, пронзительный визг – и нога девочки неожиданно стала свободной.
Лена открыла мокрые от слез глаза.
Злой дед, он был здесь.
В мозгу девочки что-то резко и отчетливо щелкнуло, и Лена плавно погрузилась в спасительно-обволакивающую темноту…
Павел Сергеевич перезарядил двухстволку и, почти не целясь, выстрелил в третью собаку, не выпускавшую из своей пасти руку девочки. Заряд картечи попал в глаз животному, почти пополам развалив череп. Собака рухнула как подкошенная, дрыгнула задними лапами пару раз и затихла.
Корнеев шагнул к лохматому псу, который крутился на месте, продолжая верещать от боли. В боку собаки зияла громадная дыра, откуда толчками хлестала кровь. Старик прицелился в раненое животное, но, передумав, обрушил на ее голову приклад ружья. Собака вздрогнула, ее тело обмякло, но окровавленная пасть продолжала беззвучно открываться, словно крышка шкатулки. Павел Сергеевич ударил снова. И еще раз. Лишь после четвертого удара тело псины перестало вздрагивать.
Корнеев хмуро оглядел застывших вокруг собак.
– Не дошло еще до вас? – процедил он. – Не дошло? Я здесь главный.
Небольшая серая дворняга, покрытая репейниками, нервно тявкнула, и старик мгновенно направил в ее сторону ружье. Пятясь задом, животное трусливо поползло в заросли травы.
– Вот и хорошо, – выдохнул он и поднял на руки Лену.
Ее ручки и ножки беспомощно свесились вниз, из рваных ран капала кровь. Но шея и лицо девочки были нетронутыми, лишь платье перепачкано грязными собачьими лапами. Павел Сергеевич покачал головой и с ненавистью посмотрел на собак:
– Если надо, я убью вас. Убью всех. Не вынуждайте меня делать это раньше отведенного вам срока.
Корнеев прошел на кухню и осторожно положил Лену на стол. Из подвешенной на стенке аптечки достал бинты, марлю и антисептики. Еще раз внимательно осмотрев кровоточащие конечности ребенка, сдвинул брови. Пожалуй, раны придется зашивать. Но прежде девочке необходимо сделать укол. Будет не очень хорошо, если вдруг она очнется от боли во время операции.
После того как укол был сделан, из отдельной хромированной коробочки он достал хирургическую иглу и пару упаковок с шелковыми нитями. Тщательно вымыл руки, после чего приступил к зашиванию ран.
Когда все было готово, Павел Сергеевич бережно перенес тело Лены обратно в комнату.
Светлана к тому времени уже очнулась и теперь стояла на четвереньках, размазывая по полу вытекшую из уха кровь и с недоуменным видом тряся головой.
– Кто… тут есть? Лена? – спросила она. Голос девушки был сухим и отрывистым, будто каждое слово отсекалось остро заточенным лезвием.
– И Лена тоже тут есть, – пропыхтел старик, подходя к ней. – Все тут, дочка.
– Дочка? – тупо переспросила Света. – Где я? И почему… я ничего не вижу? Перед глазами темно. Что вы со мной сделали?
Корнеев присел на корточки и, вытянув вперед руки, задрал веко девушки. Весь белок был залит кровью. Светлана вздрогнула, предприняв попытку отпрянуть, но тот крепко держал ее за плечо второй рукой.
Убедившись, что второй глаз тоже незрячий, Павел Сергеевич выпрямился.
– Это твоя вина. Я вас предупреждал. В результате твоей выходки ты ослепла. А эту кроху чуть не загрызли собаки. Ты понимаешь, что наделала?
– Господи… – заплакала Света. – Отпустите нас… пожалуйста! Умоляю вас! Почему вы это делаете с нами?! Почему?! – И обхватила руками ногу старика, как попрошайка, но тот без особого труда разжал ее пальцы и мягко произнес:
– Потому, что кончается на «у», дочка, – и усадил Светлану на стул.
– Лена! – позвала девушка. Ее залитые кровью глаза часто моргали, напоминая две пульсирующие раны. – Лена?!
– Не зови девочку. Она спит, – резко перебил ее Корнеев.
Он быстро сходил на кухню, а когда вернулся, в его руках был моток коричневого скотча. Кряхтя, он принялся обматывать липкой лентой девушку вокруг стула. Осознав, что с ней делают, Светлана зашлась в пронзительном крике, и старик схватил ее за волосы.
– Еще раз крикнешь, я отнесу тебя к собакам, – зашипел он, запрокидывая ее голову. На виске пленницы торопливо билась голубоватая жилка. – Не выводи меня из себя. Пожалуйста.
– Прошу вас… – прохрипела Светлана. – Очень прошу… не надо…
– Надо.
Когда он закончил работу, Света лишь едва слышно всхлипывала.
Корнеев подошел к двери и обернулся:
– Надеюсь, этот урок ты хорошо усвоила.
