– А если я сознательно это сделал? – не удержался я. – Ну, а что? Рози красивая, умная и королевских кровей. Отличная партия для такой деревенщины, как я?
Меня перестали гладить по щеке и резко по ней ударили. Ну и тяжелая же рука у Аманды!
Прошуршал шелк, босые ноги прошлепали по полу, дверь в покои скрипнула два раза – открываясь и закрываясь.
Ни тебе «дурак», ни тебе «спасибо за ночь».
– Ну и ладно. – Я, зевнув, повернулся на правый бок. – Хоть посплю маленько.
Не знаю почему, но я был просто уверен в том, что следующей ночью все повторится снова. Ну, как минимум, она придет сказать мне, что я барон Баран или что-то в этом роде. А дальше… Дальше все будет так, как и должно быть.
Правда, перед этим, днем, она будет мерить меня злобным взглядом и молчать. Но это я переживу.
Я захлопал вместе со всеми, приветствуя победителя-оруженосца. И вправду молодец, мечом он орудовал отменно. Интересно, Гарольд это все видел?
На трибунах его с нами нынче не было, он еще с вечера отправился в резиденцию короля Роя. Ему надо было подобрать доспехи и при необходимости подогнать их. А еще согласно традиции провести вечер перед поединками с теми, кто завтра вместе с ним выйдет на траву ристалища, и выпить с ними круговую чашу.
– Обедать пойдем? – спросила у нас Луиза, держащая за руку де Лакруа. – Или останемся здесь?
Робер и Луиза были безмятежно счастливы, может быть, единственные из нас. Гарольд накануне был весь в мыслях о турнире, Фриша и Жакоб переживали за Флика, Флоренс надеялась на то, что кто-то да увидит, какой рыцарь выбрал ее дамой сердца, про меня и Аманду можно было даже и не говорить. Что же до Карла, то он занимался тем, что любил больше всего на свете, – ел все, до чего мог дотянуться, и заигрывал с дамами, сидящими неподалеку.
Граф Жером одобрил ухаживания де Лакруа за своей дочерью, равно как и возможные брачные планы. Гарольд, судя по всему, оказался прав, и наш друг являлся самой лучшей партией для Луизы из всех возможных. Нет, Робер этого вслух не сказал, но все было ясно и так.
Я чуть ли не впервые в жизни искренне порадовался за кого-то. Вообще-то я эгоист. Ну да, эгоист, и даже не слишком этого стесняюсь, хотя, разумеется, и не афиширую. Другие в квартале Шестнадцати висельников не выживают, вот какая штука. Там о тебе думать не будет никто, а если ты кому-то протянешь руку, вместо того чтобы подставить ногу, то это будет верх глупости.
Вот только что-то в последний год это правило работает все реже. То ли я меняюсь, то ли мир вокруг меня сошел с ума.
В результате за этих ребят я радовался так, как радовался бы за себя. И даже немного им завидовал. А чего? У них все просто и понятно. А у меня… Одна где-то ведет свой отряд к успеху, вторая вон сидит и покусывает губы. Тоже небось о чем-то своем думает.
Все в Аманде хорошо, кроме одного. Она постоянно пытается доказать всем и в первую очередь самой себе, что она очень и очень самостоятельна. Что умеет жить своим умом, что решит все свои проблемы сама, и так далее. И именно в этом ее самая-самая большая слабость, она не видит разницы между тем, что ей навязывают, и тем, когда ей на самом деле хотят помочь не потому, что она принцесса и девушка, а потому, что она просто наш друг. В результате это может плохо для нее кончиться. Просто всем надоест слушать ее грубости, и она останется одна. Одна среди людей.
Ладно я, со мной все ясно, особенно если учитывать причины моего появления на Вороньей горе. Но она-то могла бы различать черное и белое?
И отношениям нашим, по сути, грош цена. Все это она сделала назло отцу, я это сразу понял. С одной стороны, обидно, меня вроде как использовали. С другой – почему бы и нет? Тем более что отказ мог для меня закончиться скверно. В лучшем случае – градом насмешек, в худшем – перерезанным горлом, самолюбие-то у Аманды – о-го-го какое!
Так что Роберу и Луизе я могу только позавидовать.
– Я не пойду. – Аманда глянула на ярко-синее небо, которое было видно из-под навеса. – Жарища. Тут хоть тенек.
– А мы с Карлом пойдем, – тут же сказал я и хлопнул Фалька по спине. – Мы обед не пропускаем.
Ну ее. Эти двое будут щебетать друг с другом, а мне останется неловкое молчание с Амандой, а я такое терпеть не могу.
Флайт не в счет – она нашла общий язык с матушкой Луизы и ее сестрами, после чего пересела от нас к ним.
Вот только прокололся я в одном. Карл и еда – это особая форма отношений, и их общение – процесс вдумчивый и длительный.
В результате на самое начало джостры мы опоздали. Если точнее – на две первых сшибки.
– Хорошо хоть, что вообще пришли, – заметила Аманда, увидев нас. – Жеребьевку пропустили, первые бои – тоже.
– Гарольд участвует в седьмом, десятом и двенадцатом боях, – сказала нам Луиза. – А может, и еще в каких, если кого-то из рыцарей Фольдштейна выбьют из седла. Ну, если он сам того захочет.
– Это Монброн. – Карл хохотнул. – Он-то точно не откажется!
Ну да. Всего в боях от королевства имеют право участвовать пять рыцарей, не больше и не меньше. Если кто-то из них выбывает из соревнования, его место занимает другой боец. Собственно, у поединщиков и нет выбора – если команда пропускает более трех поединков, то она выбывает из числа участников джостры. Все просто и незамысловато. Аманда рассказывала мне, что ее отец как-то подряд провел четыре поединка, один за другим – их в команде осталось только двое, деваться было некуда, разве что сниматься с соревнования. И они все же выиграли турнир.
Верю. Глядя на короля Роя, верю сразу и безоговорочно. Этот может.
Трах! Копья рыцарей одновременно ударили друг в друга, один пошатнулся от удара, но удержался в седле, второй же буквально слетел с лошади и с громыханием упал на землю.
