зашивался. Как уже говорилось, народ к нему пер со страшной силой, а ведь требовалось еще и начинать вникать в государственные дела. С потоком посетителей надо было что-то делать, и я предложил ему наконец-то организовать нормальный секретариат, а не такой, какой он оставил мне в Приорате вместе с постом председателя комитета.
– Ну, Владимир вроде сможет справиться, – неуверенно предположил Ники. Он имел в виду среднего приоратского секретаря.
– Разумеется, но только если над ним будет стоять толковый начальник, а под ним – грамотные подчиненные, умеющие работать. Сам по себе он способен только завалить любое порученное ему дело. Тогда уж бери младшего, он хоть тебе кошек в кабинете разведет и будет готовить хороший кофе со сливками. Ладно, похоже, этим придется заняться мне. И давай сразу прикинем, какие из твоих прошлых обязанностей мне придется взвалить на себя.
– Все три комитета – и аляскинский, и по голоду, и по Транссибу. Имея в виду скорое начало его строительства, не помешало бы найти хорошего министра путей сообщения. Посьета я отправлю в отставку сразу после того, как найду подходящую кандидатуру ему на замену.
– Витте тебя устроит? А в товарищи по техническим вопросам ему в самый раз подойдет князь Хилков.
– Они согласятся?
– По идее, должны, но надо, разумеется, с каждым переговорить.
– Вот и займись этим.
– Слушаюсь, ваше императорское величество.
– Алик, не надо, а? – попросил Николай. – Я, конечно, понимаю, что ты шутишь, но и ты меня пойми. Меня от этих рож скоро тошнить начнет! И каждый ведь именно с императорского величества и начинает.
– Хорошо, учту. Просто «вашество» тебя устроит? Тогда еще один вопрос – на кого ты свой воздушный флот оставишь?
– Да, неохота, но придется. Думаю, Александр Федорович будет самой подходящей кандидатурой.
Я поначалу хотел возразить, что Можайский уже старый и, наверное, скоро помрет, но потом решил, что еще не факт. Это он в другой истории помер, там у него под конец жизни шли сплошные расстройства, а я по своему недавнему опыту знал, что от них и молодой да здоровый может слечь. Сейчас же Александр Федорович – успешный авиаконструктор, особых причин горевать у него нет, так что, может, он и проживет здесь подольше, чем там.
– Правильно, Можайский – самая подходящая кандидатура и по опыту, и по званию, а Нефедов пусть продолжает командовать особым отрядом. Пока он один, получается дублирование начальственных функций, но это означает только то, что не надо тянуть с организацией второго отряда.
– Я думал сделать немного иначе, – возразил Николай. – Все-таки аппараты тяжелее и легче воздуха – они разные по природе своей. У них и приемы пилотирования сильно отличаются, и обслуживание тоже. Поэтому предлагаю их разделить. Пусть аэроотрядом продолжает командовать Нефедов, авиаотряд же возглавит Кованько.
– Тоже неплохо.
Николай прошелся по кабинету, но на очередном шаге вдруг встал и скривился.
– Спина? – догадался я. – Что Боткин говорит?
– Что оно еще месяц может причинять неудобства. Да оно и понятно – ребру же полный покой не обеспечишь, оно постоянно двигается при дыхании, а это препятствует заживлению.
– Сам догадался или Евгений Сергеевич сказал?
– Сам, – подтвердил брат.
А у меня все-таки были сомнения. В медицине я, может, и не полный ноль, но явно где-то близко. То есть хоть что-то знаю только о тех болезнях, которые были у меня самого, и в меньшей степени – о тех, коими страдали близкие люди. Так вот, ребра за всю первую жизнь я ломал два раза и сейчас не припоминал, чтобы они у меня болели, как у брата, больше месяца подряд. Так, где-то неделю с небольшим неприятно, а потом уже при неосторожных движениях так резко, как поначалу, уже не дергает. Да и у Ники не перелом, а, по словам Боткина, только трещина. Правда, рентгена тут нет, так что доктор может и ошибаться.
– Я с тобой вот еще о чем хотел поговорить, – продолжил тем временем брат. – Все, что я сейчас делаю, это суета. Но ведь нельзя же за ней потерять действительно важные задачи! Давай подумаем, в чем могут состоять первоочередные из них. Те, которые нельзя откладывать. У тебя какие-нибудь соображения по этому поводу есть?
– В общем, да. Мне кажется, что тебе следует составить три типовые речи. Одну для произнесения перед консервативными слушателями, другую перед умеренно либеральными, и третью – перед такими же, но неумеренными. К новому государю всегда внимательно прислушиваются. Всем интересно, что он скажет. Вот, значит, дабы не ляпнуть что-нибудь необдуманное, типовые речи лучше составить и выучить заранее.
Для Николая подобный подход был не внове, он занимался подобным и в детстве, и в юности, готовясь к беседам сначала с Александром Вторым, а потом с отцом. Поэтому он только спросил:
– Я разве уже что-нибудь успел ляпнуть?
– В общем-то, да. Что ты отвечал почти всем, подходящим к тебе с выражениями соболезнования?
– Ну… что я очень тронут…
– Вот именно. И некоторые остряки уже втихомолку хихикают, что государь-то наш того, слегка тронулся. Оно тебе надо? Так что давай прямо сегодня вечером и начнем сочинять шпаргалки.
– По-моему, вечером ты будешь занят, – слегка улыбнулся брат.
– После одиннадцати – это, по-моему, уже ночь, а я говорю именно про вечер. Если тебе некогда или неохота, могу составить речи сам, а потом мы быстро что-то там
