и Тарасийя, был долог и опасен. Зато север и юг Королевства были надежно связаны корабельным маршрутом, идущим вдоль береговой линии. Кружева, завезенные в Ларосс до войны, внезапно стали на юге весьма ходовым товаром. Ведь южные красавицы уже роняли крупные как монеты слезы, мечтая облачить свои загорелые руки в нежную паутину кружев.

Каждую ночь Далия меняла кружева на еду. На бочки рыбы, на головы сыра, на связки сушеных овощей и вяленое мясо, на маринованную дичь и мешки муки, на бадьи с маслом и ящики зерна. Не оставляя ни крошки себе, она кормила каждого брошенного ребенка в городе, отдавала еду бродячим собакам и котам, заглядывая под каждый мост в поисках голодных и потерянных. Раздавая все без остатка за ночь, с утра она уже строила планы, насколько выгодно она сможет продать новые кружева заходящему в порт кораблю.

Осада розовой библиотеки длилась два дня. Стражники не решались напасть на детей, а те и не думали уходить. История о Синей Далие разнеслась по городу. Простые жители, и так находившие своих господ весьма неприятными типами, начали роптать. И к счастью, даже чопорные дамы бывают догадливы – бунта не хотел никто. Женский совет города постановил: кружева записать в счет благотворительности, историю с Далией забыть, осаду с библиотеки снять, а мужей посадить на короткий поводок.

Толпа ликовала. Синяя Далия выиграла партию, да и весь бой. Но оставаться в городе она не пожелала. Нет, она не боялась мести или отсутствия гостей. Просто бывает такая пора, когда стоит сменить место и улететь вместе с нетерпеливым ветром. С Далией из города исчезли почти все беспризорники и сироты и даже бродячие животные.

Говорят, она вместе со своими подопечными устроила где-то крестьянское хозяйство, принимая каждого ребенка, пришедшего в поисках крова, как своего родного. Вырастая, ребята уезжали в города и деревни, строя свою жизнь и обретая семьи, взращивая собственных детей. Но они всегда возвращались навестить свою Далию. И в память о том, что она сделала для них, каждый оставлял на воротах дома кусок белоснежных кружев. Те, кто видели дом Далии, говорили, что он словно паутиной увешан тончайшими кружевами сверху донизу. Тысячами белоснежных узоров.

А в Лароссе по окончании войны напротив библиотеки установили памятник. Деньги собирали не один год. Медяки приносили матери, потерявшие детей, крестьяне, знающие о голоде не понаслышке, священники и солдаты, простые ремесленники и бродяги, у которых обычно за душой ни гроша. В этих деньгах был собран стыд Ларосса. Пускай Далия была всего лишь продажной женщиной, но она своей смекалкой спасала тех, от кого отвернулся весь город. Она была солью народа – лучшей его частью. А ее история стала легендой, которой мог гордиться каждый житель Ларосса. Поговаривают, что немало денег вложили и бывшие клиенты Далии, вспоминая чуткость и веселый нрав этой девушки. И пусть это стоило пару оплеух от крикливых женушек.

Эта скульптура и по сей день стоит возле библиотеки. Хрупкая девушка с робкой улыбкой идет навстречу зданию, а с каждой стороны к ней прижимаются дети: бронзовые мальчик и девочка лет шести, в лохмотьях. Детишки смотрят на свою Далию, задрав головки. А вокруг людей на постаменте кружат бронзовые кошки и собаки.

Далия прижимает бронзовых детишек к себе. Ее руки с тонкими запястьями отлиты изумительно, как настоящие. И по локоть они выкрашены слепяще-белой краской в честь белых кружев, ценой которых она спасала жизни.

* * *

Выдохшись, я упала на истоптанную траву. Два часа всегда пролетают быстро. А с тех пор как я стала отражать удары, Атос выжимал из меня все до последней капли.

– Уже лучше, – заметил он, присаживаясь рядом. Да уж… На нем была только белая льняная рубашка, и я заметила, что он даже не вспотел. – Определенно, ты сражаешься намного уверенней.

– Как скажете, генерал.

Сама себе я теперь напоминала мешок, набитый порубленным мясом. Денег на еду уходило все меньше, а на лекарства – все больше. Лекарь хоть и делал мне скидки, но толку при таком количестве обезболивающего, что я поглощала, не было. И при всем при этом я чувствовала себя безмерно счастливой. Даже ночью, просыпаясь от дикой боли, в темноте я улыбалась. Да, появились новые синяки и даже шрамы, но тело становилось сильнее, послушнее, смелее. Может я и мешок с мясом, но уже не мешок с соломой.

Повернувшись к Атосу, я заметила, что он рассматривает эфес своего двуручника.

– Генерал, а могут мне на складе выдать меч получше? Этот слишком тяжелый.

– Ты все время только ноешь – Хотя голос у Атоса был серьезный, в глазах плясали искорки. – Большой меч – лучшая защита. Кинжалом или сабелькой сложно защищаться.

– Но генерал… – Ох и противный же у меня голос, когда я начинаю что-то выпрашивать. Но искорки в глазах Атоса давали мне на это право.

– Генерал то, генерал это… Не зови меня так. От этих званий я чувствую себя очень старым.

Мысленно перечислив все, что я знаю о субординации и правилах легионера, я решила все же не спорить. Кто я такая, в конце концов, чтобы спорить со старшим по званию:

– И как же мне теперь вас звать?

– Дай-ка подумать… – Атос взялся рукой за подбородок, изображая раздумье. – Хозяин?

Я начала часто моргать, а через мгновение сообразила, что сижу с открытым ртом как идиотка.

– Можешь еще звать меня Великодушный господин. Как вариант – Ваше Величество, правда, тогда тебе придется прислуживать мне за ужином. – Уголки рта у Атоса совсем чуть-чуть приподнялись, а искр в глазах прибавилось. Какие-то доли секунды мне казалось, что он говорит серьезно.

Вы читаете Меня зовут Лис
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату