подобное дурным не считается. Я отдал ему кятку бесплатно.

* * *

Мы устраивались спать на пахучих тюфяках из соломы. Гардио вошел в сарай первым и мало того, что успел ухватить самый мягкий из тюфяков, так еще и выбрал место, откуда сквозь люк на крыше проглядывало горное звездное небо. Мне достался матрасик с какими-то жужжащими насекомыми.

Гардио же разлегся и уставился в потолок, потом неожиданно заявил:

– Как мне ни симпатичны наши хозяева, но то, что сегодня произошло в деревне, неправильно.

Атос не стал спорить, а очень внимательно посмотрел на меня. Я тоже решила промолчать, и, воспользовавшись этим, наш блондин продолжил:

– Жители гор считают, что им не нужна власть или суды, но, по сути, без какого-либо закона сами становятся преступниками.

– Это не преступление. Это справедливость. – Мне стало невыносимо, что Атос отмалчивается.

– А что такое справедливость, Лис? Кто определяет ее границы? Для одного убийство детей врага оправдано его верой, для другого – высшая справедливость заключается в службе плохому и старому королю, – он замолчал, поглощенный то ли мыслями о сказанном, то ли воспоминаниями.

– Справедливость – это то, что я чувствую сердцем.

Я понимала, что мое утверждение слабовато, и вновь взглянула на Атоса. Он обустраивал свой угол для сна и решительно не замечал наш спор.

– Твое сердце, его сердце, их сердца – они все такие разные. Получается, что у каждого своя справедливость, пока нет общего закона. И пока его нет – то, что было сегодня в этой деревне, называется не справедливостью, а местью.

– Разве такого рода месть может навредить? – Я вспомнила всех людей, для мести которым у меня были основания. Последнее время список возглавляла Алайла.

Гардио засмеялся:

– Иногда я забываю, насколько ты молода. Лис. Месть никогда не заставит тебя чувствовать себя хорошо. Если внутри ты светлый человек, то со временем ты изведешь себя из-за нее. И всегда останется возможность превратиться в мстительного Сэма.

– Какого еще Сэма? – Атоса почему-то развеселил мой вопрос. А Гардио лишь получше устроился на своем тюфяке. Он развернул ко мне свою отвратительно блондинистую голову:

– Ты же вроде всякие сказания собираешь. Неужели не знаешь про мстительного Сэма?

– Это вроде глупого Тома, – поддакнул Атос.

– …или смелого Ральфа.

– Погодите. Том, Ральф – это вроде нарицательные имена. Глупый Том из южных сказок о мальчике… Он так гордился тем, что прочел одну книгу, что возомнил себя мудрецом. И прожил всю жизнь, не замечая, что все за его спиной смеются над ним. Глупым Томом называют обычно зазнаек, у кого ума нет совсем.

– Ага, а смелый Ральф это реальный человек. Это был военачальник Тилля, который, идя на бой с Королевством, сжигал все деревни у себя за спиной, чтобы не было возможности отступить и вернуться. Смелость здесь весьма сомнительная. – Атос зевнул и потянулся.

– Хорошо, с этими все ясно. Но кто такой Сэм?

– Да тоже некий герой народных баек. Парень, который из-за желания отомстить потерял всю семью. Вроде бы он ненароком убил кого-то из родных, кажется, мать.

– Да нет. – Гардио решительно помахал рукой. – Там была речь о сыне. Он так увлекся местью своей жене-изменнице, что убил сына.

– Неприятный тип.

– Это метафора, Лис. Просто метафора.

Я улеглась к своим насекомым, размышляя о Сэме, Томе и прочих ребятах, чьи имена вдруг неожиданно стали частью нашего мира. Месть, определенно, страшная штука. Раньше, пока я была в бегах, она меня не притягивала, хотя, видят боги, поводов для нее у меня было предостаточно. Справедливость и месть – как солнце и луна. Можно подменить одно другим, но разница все-таки очевидна.

Интересно, кем был на самом деле этот Сэм. Насколько надо увлечься местью, чтобы потерять все ради нее. Для того чтобы забыться в мести и получить от нее удовольствие, надо, наверное, иметь другой склад характера. Это что-то вроде риска: есть ведь совсем не азартные люди, а для иного и матицца – повод спустить все деньги. Наверное, месть – это тоже чувство, растворенное в крови человека. У кого-то ее совсем нет, а для прочего нет ничего кроме нее.

Мои глаза слипались, а в голове зудел какой-то неразрешенный вопрос. Но я была слишком измотана путешествием и легко провалилась в сон, оказавшийся кошмаром, о которых я почти забыла.

* * *

Я стояла на деревянном помосте под липой, и на шее у меня была веревка. Мне захотелось как-то оправдать себя, но рот был словно водой заполнен. Я повернула голову и увидела, что на помосте со мной стоят еще два человека.

Рядом с такой же петлей на шее стоял Атос, его лицо было перекошено от ярости. За Атосом стоял незнакомый мне мужчина. На голове у него был мой лисий шлем, из-под него по ветру разлетались длинные песочно-золотистые пряди.

Вдруг глаза мне закрыли темные руки, об лицо ударились бусины браслета:

– Всэгда приходится дэлать выбор, Ягн’еночек, – прошептал глубокий и низкий женский голос с хрипотцой.

Помост у меня под ногами зашатался, и я упала. Я готова была услышать хруст моей ломающейся шеи – моей или тех, кто стоял со мной. Но вместо этого уши залил шум и крик разрываемой ткани. Он был так невыносим, что я проснулась.

* * *

Утро только разгоралось, когда мы зашли в маленькую деревеньку на северных склонах Хаурака. Собственно название «деревня»

Вы читаете Меня зовут Лис
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату