Все это происходило так быстро, что я вряд ли сумела бы защититься, напади на нас эта тварь. Но монстр не напал, он спас нас, как бы абсурдно это ни звучало.
Первый глоток воздуха был прекрасен, но все же он отозвался невыносимой болью в легких и в голове. Я попыталась грести, но толку не было. Слэйто кашлял где-то справа. Между тем вода озера застывала вокруг нас все быстрее. Криков русалок стало меньше. А Мамочка… Что ж, видимо, всего одна рана ослабила ее настолько, что лед и ее смог одолеть. Она возвышалась над озером огромным замороженным истуканом, а лицо ее застыло в яростном крике.
Русалка продолжала толкать нас к берегу, но даже когда мы почувствовали почву под ногами и могли сами идти, полурыба-получеловек пыталась поддерживать меня. Наконец мы с магом упали на сухой песок у кромки воды.
– Ноги, – прохрипел Слэйто. – Убери ноги. Вмерзнешь в озеро.
Я поспешно подтянула к себе ноги в сандалиях, остававшиеся в воде. Воздух был все таким же удушливо жарким. Даже не верилось, что мы все еще на юге, после путешествия по туннелю из льда и купания в ледяной воде. Я взглянула на озеро.
Русалка все еще стояла неподалеку от берега и смотрела на нас. Я не могла прочитать какую-либо эмоцию на обезображенном лице. Ниже пояса чудовище покрывала радужная чешуя – значит, раньше это существо было зеленчаком. Рыбой, из чьей чешуи в Раздолье Флавис делают прекрасные украшения для девушек. А кем было это существо теперь и почему оно нам помогло? Не эта ли русалка пыталась разглядеть меня через стену ледяного тоннеля, когда Слэйто унес Аэле на берег?
Маг пошевелился:
– Ты не делала никаких одолжений рыбам? Потому что у меня стойкое ощущение, что тебе только что вернули долг.
Лед вокруг русалки наконец образовал кольцо, и последнее, что она успела сделать, – это прижать руки к костлявой груди, словно баюкая ребенка или намекая на что-то. Затем ее покрыла изморозь, и она застыла.
– Одолжение рыбам, ну что ты, – я выдохнула и села. Тихо, на мягких лапах к нам подошел Пушок и влажным носом ткнулся мне в руку. Вдали затихали последние крики русалок, а в небе кружили беспечные чайки. Мир вернулся на круги своя.
#Волк тринадцатый
В Королевстве редко доживали до старости. В деревне виной тому обычно были голод, тяжкий труд, холода, если речь шла о севере, и множество эпидемий. И, конечно, не стоило забывать о войне. Почти половина деревенских парней не имела ни малейшего шанса дожить до тридцатилетия.
Богатых стариков в стране было больше, чем нищих, но их подстерегали свои опасности. Ожирение из-за неумеренности в еде на пиршествах, сладострастные болезни, которыми их заражали молодые любовницы, и, разумеется, тьма родственников, гораздо более заинтересованных в получении наследства, нежели в том, чтобы дядюшки и дедушки жили долго и счастливо.
У женщин шансов стать дамами почтенного возраста было и того меньше. Деревенские девушки и аристократки начинали рожать рано, и роды, особенно если они шли одни за другими, выматывали матерей – отнимали их зубы и кровь, делали кости хрупкими, как сухой тростник.
Встретить в Королевстве старика было непросто. Исключение составляли разве что горные деревни, где жилистые старики и старухи, не тронутые войной и не знавшие голода (не в последнюю очередь благодаря житице, горному злаку) беззубо улыбались солнцу и небу, распростершему объятия над своими седыми детьми.
Но здесь внизу, посреди разрухи, старики были в диковинку. Именно поэтому, глядя в светло-голубые глаза Мастоса, я пыталась понять, как он дотянул до такого возраста.
Мы сидели втроем в трактире с романтичным названием «Таинственный друг». Хотя чутье мне подсказывало, что единственным таинственным другом тут может оказаться кинжал за пазухой или кастет в кармане. Это буквально читалось на хмурых рожах местных завсегдатаев. Правда, на Аэле окружающие не производили гнетущего впечатления. Мало того, мерзавцы словно менялись в ее присутствии. Две женщины и старик в трактире – чем не повод для сальных шуток или непристойных намеков? Но завсегдатаи лишь смущенно улыбались, глядя на Аэле, мяли свои шляпы и смотрели под ноги.
Она же порхала, как мотылек, по залу. Сначала ее привлекли головы диких зверей над чадящим камином. Я невольно отметила, что среди трофеев волков не было. Затем Аэле заинтересовалась массивной стойкой, которую надраивал местный трактирщик. Он заулыбался нашей пташке, щербатым, словно ветхий забор, ртом. А она приветливо пожала ему руку, чем вызвала целую бурю эмоций на лице закоренелого преступника. То, что трактирщик раньше промышлял разбоем, да и сейчас не отказывался от темных делишек, с легкостью можно было разглядеть в чертах его лица, как если бы признания были выгравированы у него на лбу.
– А ваша подруга, Лис, особенная, правда? – Мастос достал из кармана рясы изящный портсигар, никак не сочетавшийся с его скромным монашеским одеянием, и протянул мне. Когда я отрицательно покачала головой, старик вынул тонкую сигару и продолжил: – Аэле словно маленькое солнце, освещает все вокруг. Я даже допустить не могу, что кто-то из этих господ захочет причинить ей вред.
– Если у них возникнет такая мысль, то каждому придется близко познакомиться с материалом под названием корунд, – заметила я.
Со стороны могло показаться, что воительница беседует со старым монахом, а ее юная спутница без присмотра гуляет по залу. Это было бы ошибочным суждением. Я ни на секунду не выпускала Аэле из виду.
– Вы как будто немного в нее влюблены, Лис, – то ли спросил, то ли заключил Мастос и закурил. Сизый дым с запахом дикой мяты взвился к потолку. – Или в мага. Или он в вас. Я еще не до конца разобрался.
– Все сложно.
Мне так и хотелось сказать монаху, чтобы он не совал свой длинный крючковатый нос в наши дела, но было в нем что-то…
Ах, Войя подери, конечно же, было. Начать с того того, что он крайниец. Второй крайниец, которого я встретила в Королевстве. К тому же – словно этого мало – он был
