это залил очищенной водой из баклаги и поставил джезву на огонь.
Вдыхая приятный запах варящегося кофе, я ощущал, как мысли понемногу приходят в порядок, а рассудок проясняется. С мыслью, что надо бы позвонить родителям Лены, добавил в варящийся кофе немного сливок и помешал. Дождался, когда на поверхности появится густая пенка, бросил на неё несколько кристалликов соли – для более насыщенного запаха.
Когда пенка начала подниматься над кипящим кофе, выключил конфорку и налил кофе в чашку, избавившись с помощью сита от кусочков корицы и кофейной гущи. Теперь пара капель хорошего рома, помешать – и напиток готов.
Цедя мелкими глотками отличный ароматный кофе, я пошёл в соседнюю комнату за телефоном – нужно всё-таки позвонить родителям Лены, вдруг она пришла к ним. Закончив изрядно гипнотизирующий меня ритуал, опять вернулись поганые мысли.
Не успел я подойти к телефону, как он самостоятельно ожил, и квартиру заполнили звуки рока. Всё-таки научились делать смартфоны с хорошими динамиками, отличный звук.
На дисплее вибрирующего телефона был незнакомый и неподписанный номер. Может, клиент? Взяв в руку телефон и нажав «Принять», ответил в микрофон: «Я вас слушаю, кто это?»
Почти минуту собеседник что-то говорил, а я только молча слушал. Потом абонент замолчал, но я так и не проронил ни слова. Лишь чашка с кофе упала на паркет и со звоном разбилась. Ароматный напиток растёкся по паркету мерзкой густой лужей.
Глава 1
Мир перевернулся
Казалось, мир подрагивал, а люди и предметы то отдалялись, то резко приближались, заставляя часто вертеть головой и дёргаться без видимой окружающим причины. Безумец. Считаете себя крепким человеком, эмоционально стойким? Я тоже так считал. Это оказалось лишь видимостью. Всего за час земля ушла у меня из-под ног, а удар под дых заставил выдохнуть весь воздух и согнуться. С тех пор я не могу разогнуться, и воздуха вечно не хватает. А опора под ногами так и не появилась.
После того звонка я поехал в больницу. Надо было взять такси, но я забрался в свою машину, завёл двигатель, выехал из двора… Потом по сторонам от меня мелькали машины, люди, деревья и ещё что-то. Но мой разум отказывался их распознавать. Как хорошо, что у меня коробка-автомат. Словно после сна, я очнулся возле больницы. С трудом разжал побелевшие пальцы, впившиеся в руль, вывалился из машины.
Люди в белых халатах, белые коридоры, яркое освещение заставляет окружающую белизну ещё ярче сверкать, въедаясь в мои глаза. Ненавижу белый цвет. Это новая неприязнь. Ей всего пара минут.
Оказалось, что я приехал первым, а спустя полчаса подтянулись и родители Лены. Крики, переходящие во всхлипы матери, и льющиеся слёзы по лицу отца. А рядом на столе лежит Лена. Бледная и спокойная, с синяками и ссадинами на лице и теле. Перед глазами всё немного расплывается, я тоже плачу.
Никогда до этого не был в морге.
Потом мы говорили со следователем. Он говорил, а мы слушали. На Лену напали недалеко от университета. Центр города, такие случаи – большая редкость. От этого на душе не становится менее погано. Наверное, её хотели ограбить или изнасиловать, но она сопротивлялась. Это видно по синякам и ссадинам на её теле, и по коже и крови под ногтями. А потом кто-то из нападавших не сдержал удара и проломил ей голову тупым предметом. Сильная гематома в области затылка, вызвавшая кровоизлияние в головной мозг. Смерть наступила быстро.
Мы поставили подписи и ушли, не сказав друг другу ни слова.
Бывали на похоронах? А мать почившей обвиняла вас в её смерти? Её громкий истеричный не то крик, не то визг разносится по всему кладбищу. Её отец неотрывно смотрит на тебя злым, презрительным и в то же время потухшим взглядом. Часть окружающих делает вид, что ничего не видят и не слышат, попросту игнорируя происходящее. Но ты чувствуешь взгляды остальных, менее равнодушных, которые режут тебя злыми, обвиняющими взглядами.
В глазах нет слёз, они давно закончились. Ты уже не винишь окружающих. Ты ещё не винишь себя.
Редкий человек может быстро оправиться после такого. Я не смог.
Днями я почти не выходил из квартиры, ел от случая к случаю. Спал когда придётся и очень редко – ночью. И ни разу не прикоснулся к вещам Лены.
Время лечит. Лечит. Кого? Когда? Непонятно. Прошло уже больше недели, а легче не становится. Я не отвечаю на телефонные звонки и никого не пускаю в квартиру. Не смог бы выдержать. Все так и норовят успокоить, утешить. Уговорить поскорее начать жить дальше. Уговорить? Как будто мне есть дело до разговоров. Я люблю её и жил ради неё. Но её больше нет. Жить дальше? Как?
Хочется забыться.
Никогда раньше не курил. Почему все говорят, что это успокаивает? После первой сигареты мне не стало легче, после пятой тоже. Лишь после половины пачки почувствовал небольшое облегчение – сильно запершило в горле, и я зашёлся в долгом кашле. Это хоть немного меня отвлекло. Ополовиненная пачка сигарет отправилась в окно.
