вначале шептуны.
Оставив запечатанные контейнеры с разными мелочами и полезностями, Косяк склонился над тем, что втолкнул в трюм, едва успевая перед самым отстрелом.
Размотав зеркальные тюки на траве, расправив ткань, Косяк долго проковырялся со спинными утолщениями шептунов. Массивный наплыв энергетического отсека и резервуаров с наполнителем за прошедшее время покрылся налетом какой-то вязкой субстанции, успевшей отвердеть и ни в какую не желавшей дать открыться принимающей ячейке. Изматерившись и содрав пальцы в кровь, он всё-таки расковырял ножом нужные щели и сумел запустить механику самораскрытия.
Бережно извлекая цилиндры реакторов, Косяк аккуратно утопил каждый в распахнутом провале на спине шептунов. И забывая, как дышать, стал ждать.
Секунда-другая тишины, и сердце ухнуло на самое дно грудной клетки. Самые паршивые мысли пронеслись в голове табунами, с гадкими кривляниями и возгласами, но Косяк мужественно ждал.
Через восемь секунд ожидания на панелях мигнул один тестовый огонек, за ним другой. И вскоре узор тестовых индикаторов окрасился зеленой гирляндой, и диафрагмы служебных панелей закрылись, и лючок панели управления захлопнула броневая заслонка.
Получив доступ к источнику энергии, информационная матрица принялась за постройку скелета. Подчиняясь заложенной информации и черпая энергию из проснувшегося реактора, внутренний наполнитель выстраивал каркас, в считанные мгновения придавший безвольному вороху ткани четкую форму. А следом за зеркальной фигурой двухметрового монстра, опирающегося на четыре конечности, тело ожившего кошмара покрылось красным маревом, а спустя еще несколько минут, необходимых внутренним системам для включения блока мимикрии, Черныш предстал перед другом во всей свой красе черного, лоснящегося на солнце кошмара, принявшего форму рогатого пса- переростка.
– И я тебя рад видеть, дружище, – едва не упав от толчка массивного черепа в грудь, Косяк обнял и, отстранившись, потрепал монстра по бронированному лбу. – И конечно же тебе, Белка, я тоже очень рад. Ну все, тише-тише, чугунные задницы, раздавите же к ядрене фене.
Но шептуны словно не слышали человека и продолжали ластиться, еще немного и забрались бы своими трехсоткилограммовыми тушами ему на голову. Стукнув себя по лбу, человек надел на шею тяжелый полумесяц и счастливо заулыбался.
Шептунов буквально распирало от радости. Новый мир, новые впечатления и столько всего и сразу! Вдобавок ко всему еще активировались отключенные из-за ненадобности скрытые узлы и устройства. Например, та же гравитационная система связи, как только ощутила под собой уверенные магнитные линии, заявила о себе как о резервной связи. Следом за ней проснулись системы маскировки, плазменная пушка на спине зачесалась, прожорливо поглощая энергию на разгон собственного мини-реактора, но там стоял запрет на использование, пока человек не даст добро. А еще…
Множество мыслеобразов, вопросов грозило затопить человека, поглотить под ворохом ярких картинок, требований все объяснить, показать, дать попробовать, а лучше всего снова с ними поиграть в новую игру в таком интересном и необычном месте, где они уже давно проснулись и еще ни разу не играли…
– А ну хватит. Прекратили галдеж, у меня голова сейчас лопнет! Всему свое время. Хотя… Есть одна игра. Значит так, Черныш, ты сейчас идешь ко входу в контейнер, я из тебя верблюда сделаю, а ты, Белка, сейчас начинаешь рыть когтями вот в этом берегу глубокую яму. Как раз такой глубины, чтобы там спокойно поместился вот этот контейнер. Как зачем? Нужно! Это игра такая, прятки называется. Мы должны спрятать контейнера так, чтобы ни одна любопытная харя даже и не подумала тут что-то искать. Все понятно? Тогда приступаем…
Потраченное на разбор контейнера время принесло плоды в виде трех разномастных куч.
– Паранойя, да помноженная на чуйку, великая вещь, – проговорил Косяк, ковыряясь и раскладывая «добро» по стопкам.
Он решил классифицировать богатство НЗ капсулы по трем категориям. В первую стопку складывалось все, что относилось к еде и средствам ее приготовления. Сюда вошли прессованные брикеты сухпая, серыми брусками ложились один к другому, красовались изображения и слоганы производителя, обещавшего едва ли не вечное хранение и сохранение вкуса. Рядом же примостился нехитрый полевой набор из складного треножника, котелка да брикетов сухого топлива. И всякая мелочевка, несколько острых пластин, из которых можно изготовить хорошие ножи, да пара брусков для заточки.
Вторая куча получилась самой объемной. Аккуратные коробки, в герметичных пакетах за пластиковыми стенками скрывали: одноместную палатку с солнечными панелями на крыше и стенках, небольшой переносной реактор с запасом картриджей с кристаллоидами, спальный мешок, несколько комплектов одежды и обуви, ну и всяких полезностей в виде фонарей, полный комплект полевой сигнализации с кучей сенсоров и возможностью конфигурирования. А рядом были сложены уже распакованная полевая радиостанция, к ней прилагалось несколько мобильных гарнитур, чтобы не таскать на спине «гробину» материнской станции; тут же был и уже распакованный треножник с антенной и мощным передатчиком, способным пробиться на околопланетные орбиты. Сюда пилот и положил планшет, на котором уже мерцали строчки распаковки информационного массива: «Наставление и инструкции для выживания на неосвоенных планетах».
Третья стопка оказалась самой маленькой, и это расстраивало. Кроме «сестричек», привычно занявших место на заплечных креплениях, он имел два ручных импульсника в массивных кобурах. К ним прилагались две запаянные коробки с боевой массой по три килограмма каждая. Не сказать, что это великая сила, но разогнанный электромагнитом пятимиллиметровый шарик может спокойно прошибить трехмиллиметровую сталь на расстоянии ста метров. Здесь был и кофр с полевым испульсником большого калибра. Эта бандура требовала обращения исключительно с двух рук, при этом стрелок, пыхтя и истекая потом, наводил ее в сторону врага, но зато все остальное она уже делала сама. Из нее можно было извлечь импульс, способный легко остановить, а потом и растерзать целого слона. Но боевая мощь сводилась на «нет» своей громоздкостью и непрактичностью.
И какого черта он, блин, не посмотрел, что покупал у оружейников для комплектования тревожного набора? Просто ляпнул сдуру: «мне самое лучшее и мощное», вот теперь и приходилось озадаченно чесать репу, глядя на полутораметровый раскрытый кофр, в котором, блестя «новьем», лежал разобранный полевик «саранчи».
