жильё будет, и работа кузнеца многих привлекает.
Много перебрал вариантов Белов, но не ожидал такого решения угров. Они все решили уходить, даже Ойдо. Ни один из подростков не решился ослушаться отца, уходили все. Когда старший из угров, Коняй, объявил Белову о таком решении, тот на несколько секунд оглох и не слышал остальных слов Коняя, только звон в ушах. «Неблагодарные сволочи, к цивилизации вас плетьми надо гнать, а не уговорами», – в сердцах подумал спаситель угров. Но быстро нашёл выход, как закрепить себе помощников и учеников, не мытьём, так катаньем. Несколько секунд он обдумывал, затем продолжил разговор:
– Хорошо, завтра с утра вы уходите, куда?
– Выше по Тарпану, там, в десяти верстах отсюда есть удобное место, лес там хороший, быстро отстроимся. Дашь инструмент, или как? – осторожно уточнил Коняй.
– Всё дам, лодки, инструмент, как обещал, – уже спокойно рассуждал Белов, – только сразу обговорим, как долги возвращать будете. Ты успел заметить, работы у меня много, а работников мало. Поэтому мне удобно засчитывать погашение долга работой, пусть каждый день ко мне приходят на работу десять парней и десять девушек или живут у меня. Кормить я их буду досыта, а одежду справите вы, той, которую берёте, хватит на пару лет, а потом и решать будем.
Принципиально Коняй согласился, дальше уже начался торг, где каждый выговаривал себе лучшие условия, благо в своих требованиях Белов замахнулся с запасом. В результате каждый посчитал, что договор сложился в его пользу. По договору, объявленному Коняем вслух уграм, от всех отделившихся угров ежедневно в Бражинск на работу будут направляться пять парней старше двенадцати лет, пять девушек или незамужних женщин и пять детей любого пола старше восьми лет. По желанию они могут жить в Бражинске по шесть дней подряд, потом на один день должны обязательно возвращаться. Работу все должны исполнять любую, как определит глава Бражинска, кормит всех он же, одеждой обеспечивают угры. Такие работы будут продолжаться восемь лет, после чего долг угров перед хозяином считается погашенным. Белов специально «сдал позиции» и включил в договор детей, которых намеревался учить чтению и счёту, физике и механике. Угры радовались, что отделались никому не нужными голодной зимой детьми и девушками, а восемь лет для этих детей природы были абсолютно непонятной категорией. Одним словом, спать Белов отправился в довольном расположении духа, рабочая сила есть, ученики и помощники будут, появилась определённость в будущем развитии посёлка.
Утром началось переселение угров вверх по реке Тарпан, на трёх лодках, семьями. Женщины с мужьями и вещами на лодках, все подростки пешком, благо недалеко, три часа пути по берегу реки. К вечеру сделали три ходки на лодках и вернулись за последней семьёй, вдовой погибшего по пути на юг тывайца, с тремя детьми. Белов в это время осматривал опустевшие дома, собирал забытые мелочи, чтобы отправить последними лодками. Шум со стороны пристани привлёк его внимание. Оказалось, вдова передумала уезжать на новое место, а парни, уставшие грести вёслами, ругаются с ней. Белов позвал Ларису, которая с Максом на руках, пошла к пристани. Понаблюдав за разгорающимся скандалом, он обратился к вдове:
– Почему ты не выполняешь решение вашего старейшины?
– Я уже не подчиняюсь ему, муж умер, теперь я вольна вернуться в свой прежний род или остаться здесь, – заискивающе улыбнулась ему женщина, – если ты примешь меня в свой род. Мне у тебя нравится, я сильная и хорошо работаю. Прими меня в свой род, Белов.
– Она правду говорит? – удивился Белов, глядя на угров. – Она действительно уже не из вашего рода?
– Да, – нехотя ответили парни, – может проваливать, никому она не нужна, кроме нас. А зимой сдохнет от голода сама и её сосунки.
Женщина была очень молода, судя по тому, что старшему сыну было лет восемь, первые роды бывают здесь примерно в пятнадцать-шестнадцать лет. Значит, вдове было не больше двадцати пяти лет. Белов задумался над словами парней, одна, в чужом роду, без мужчины, без жилья и припасов, вдова имела очень плохие шансы на выживание. Ему стало жаль отправлять на полуголодное существование молодую женщину, да ещё с тремя детьми. Он спросил у Ларисы, можно ли принять её с детьми в свой род и как это сделать.
– Очень просто, – улыбнулась жена, – женись на ней прямо сейчас, и она с детьми будет твоей роднёй по Правде.
– А ты разрешаешь? – Белов решил идти напролом, спасая детей и женщину.
– Ты хозяин, я не могу с тобой спорить, решай сам, – Лариса потупила взгляд.
– Я решил. Что нужно для этого сделать? – Белов определился, фиктивный брак для спасения жизни детей его не пугал, алименты здесь не взыскивают.
– Возьми её за руку и громко скажи три раза, что берёшь её в жёны, – тихо сказала Лариса.
– А ты от меня не уйдёшь, – испугался Белов, – не уходи от меня. Разреши спасти эту женщину и её детей от голодной смерти. Ты ведь знаешь, что её ожидает.
Белов подошёл к Ларисе и посмотрел ей в глаза, взяв за руки, – я люблю тебя и буду жить с тобой, давай спасём их от смерти.
Дождавшись молчаливого кивка Ларисы, он взял вдову за руку.
– Как зовут тебя, смелая женщина?
– Алина, – покраснела вдова, слышавшая разговор Белова с женой.
– Я беру Алину в жёны, я беру Алину в жёны, я беру Алину в жёны. Слышали, – обратился молодожён к парням, сидевшим с открытыми ртами, – забирайте остатки вещей и плывите. Алина с детьми в моём роду и остаётся здесь жить.
Парни забрали вещи и уехали, Белов устроил Алину с детьми в свободном доме и вернулся к себе в дом, ужинать. Настроение Ларисы было ожидаемое, но постепенно удалось её разговорить, благо бывший сыщик имел достаточно большой опыт общения с людьми в стрессовых ситуациях. К тому же Лариса была женщиной своего времени, когда несколько жён у мужчины были скорее правилом, чем исключением. Об этом она сама и заявила мужу, когда успокоилась.
– Я сразу поняла, что ты богатый и сильный человек, у тебя будет много жён, Белов. Ты очень хороший человек, не бьёшь меня и других женщин, любишь детей, даже чужих. Ты не жадный и добрый, – Лариса встала на колени перед Беловым, – не выгоняй меня, пожалуйста, даже если я буду старая и некрасивая. Я люблю тебя, муж мой.
