привлекая ко мне всеобщее внимание.
Придворные, придворные, придворные, офицеры отдельной когортой, опять придворные, но на этот раз не дамы, а господа, некто похожий на смотрителя и…
— Тора? — Я не столько услышала, сколько почувствовала ее зов. Эванжелина, застывшая у дальней колонны, качнула головой. «Иди к нам», — звал ее взгляд, но один из служителей замка, загородивший мне проход, указал в совсем другом направлении. Благо не прикоснулся, иначе бы получил по шее.
— Прошу сюда. Ваша накидка.
Сняв белое великолепие с морозным рисунком, ощутила себя раздетой, хоть и была в закрытом зеленом платье, оттеняющем глаза, белом жакете, рубашке, любимых штанах и сапогах с иглами в голенище. Последние два пункта должны были придать уверенности, но, кожей ощущая десятки презрительных и открыто враждебных взглядов, я внутренне сжалась. К тому же Хран более не попадался мне на глаза, едва вошли, исчез вместе с проклятьем.
— Следуйте за мной. Я проведу вас, — между тем попросил служитель и повел меня пустыми коридорами в глубины каменной громады.
Надо отдать должное тарийцам, хоть они и редкостные свиньи, а все же умеют перенимать хорошее. Внутренняя отделка исконно тарийского убожества, то бишь дворца, многократно превосходила в изяществе украшения города. С любопытством осматривая тонкое кружево ковки, лепнину и треугольные барельефы, как же без них, я мысленно подсчитывала их стоимость, время изготовления и пригодность в оформлении «Логова». Именно поэтому, занятая расчетами, я не придала никакого значения огромным зеркалам, висящим вдоль стен коридора, и не сразу обратила внимание на грохот их падения за спиной.
Первая мысль — нужен ремонт, вторая — паршивые настенные крепления. Впрочем, я удостоверилась в обеих, когда зеркала стали падать не только сзади, но и впереди меня.
— Стой на месте, это иллюзия, — раздался голос демона над ухом, — прости, я поздно заметил.
— Чтоб тебя! — все, что успела, так это ухватить за шкирку оторопевшего служителя и зажмуриться, прежде чем огромные куски посеребренного стекла и лепнины с треском обрушились сверху. Боли не почувствовала, просто холодом обдало и тишина.
— Торика?
Открываю глаза, я стою в приемной короля, держусь двумя руками за нелепую статую у входа. Сзади гостиная, накрытый стол и слуги с подносами, впереди мои новоявленные родственницы, король и несколько напыщенных придворных. Все крайне удивлены.
И что сказать?
Я посмотрела на статую полуобнаженной девы, принятую мной за остолбеневшего от ужаса служителя, затем на свекровушку и выдала:
— Мне показалось, что она падает.
— Не может быть такого, — фыркнул тариец в синем мундире. — У нее в основании гранит.
— Ну, не может, так не может, — не стала я спорить, похлопала мраморную красотку по плечу, шагнула в сторону, и дева с грохотом рухнула сзади.
— Не оборачивайся, — шепнул Хран, а я и не собиралась.
Прошла к Эванжелине, коротко кивнула королю и улыбнулась, едва тот вздернул бровь. Некогда красивый, а теперь попросту надменный и дородный, он выглядел как… ублюдок! Жадная свинья! Клещ чесоточный, который ради выхода к южному морю в землю закопал тысячи людей. Наслал своих убийц и все уничтожил. Ничтожество, мразь и скот! Не будь со мной новоявленных родственниц, я бы вспорола ему брюхо, намотала на шею цепь!..
За шесть месяцев замужества я много раз представляла, как вырвусь на свободу, окончательно добью урода Уроса и его магов, а после направлю свои стопы к королю. Много. Тысячи, а может, и миллионы раз, и я бы сделала это — нашла любителя войн и солнечных побережий и собственноручно его выпотрошила. Но Тороп от всего отговорил. От смерти, от мести, от жизни с чувством вины, ведь я единственная, кто остался в живых.
— Тора, прекрати скалиться. Иначе тебя неправильно поймут. — Голос демона раздражает назойливостью. Лучше бы он с таким рвением не меня опекал, а короля убивал. Впрочем, что мне мешает его об этом попросить. Но тут Хран зашипел: — Прекрати, говорю. Это все еще иллюзия. Расфокусируй взгляд и ты увидишь…
Чтоб тебя!
«Улыбка» слетела с губ, едва я распознала за видением действительность. Упала не мраморная статуя, а стойка с оружием, король не в пяти шагах от меня, а в пятидесяти. И стою я не у двери, а в начале живого коридора из сотни воинов, которые, обнажив сабли, взирают на меня.
— Вот и я об этом. Тебя только что чуть не зарезали за оскал. Но не переживай, твое замешательство королевские помощники поняли превратно. И окончательно убедились, что ты ЭлЛорвил Дори, а не просто Эл. — Хран похлопал меня по плечу и приказал: — А теперь бодренько прошествуй к королю и покажи ему перстень! Пусть он дважды подумает, прежде чем тебя травить.
И столько энтузиазма в голосе, что я, сделавшая первый шаг, остановилась.
Не хочу, чтобы меня травили.
— Да не стой ты! Видишь, Эванжелина с девочками давно впереди. — Когтистые руки обвивают мой стан и толкают вперед. — Тора, не время для сомнений и истерик. В «Логове» идет бой, а я тут и на куски разрываюсь! Тора… — тяжелый вздох. — Проклятье! Инваго умирает…
Горный исчез.
А я осталась, обуреваемая смятением вкупе с непониманием и животным страхом за родных. За тех, кто в «Логове» и… здесь. Пусть с золовками я плохо знакома, но Эванжелину почитаю как вторую маму. От того и страшна неизвестность. Что там произошло? Что тут сейчас произойдет? Интуитивно чувствую, грядет неприятность, но что я могу? Я всего лишь жена и по законам Тарии личная собственность мужа. Безвольная, бессловесная, бесправная. И если стародавний Дори умрет, а потеряшка передумает
