развел. Из одной истерики вывел, в другую завел и заткнуться заставил приказом о завтраке.
— Вот дура…
— Умная, — не согласился выглянувший из кухни Асд и уже спокойнее почти попросил: — Иди, Тора, умойся и переоденься. И обязательно во что-нибудь теплое и плотное, а то засмущала уже.
— За… что? — взгляд опустился на мое одеяние, руки в очередной раз сжались в кулаки. Это ж надо было вымазаться! Два темных пятна ареолами на груди и чья-то пятерня на животе. Посмотрела на размерчик ладони — не мой. Спрашивается: кто и когда успел. Хотя чего тут думать.
— Асд, паршивец! — И ответом мне стала громко хлопнувшая в кухне дверь.
Спальня моя в очередной раз превратилась в руины, ковер оборотни вытащили на улицу и сожгли, моим белым постельным бельем остатки жижи вытерли и бросили в огонь, той же участи удостоился стул, парой капель окропленный, и мое трюмо. И в комнате сразу же стало пусто и гулко, а еще тесно, потому что бочку гигантских размеров никто не убрал. Повернув перстень камнем верх, коснулась графитовых досок. Думала бочонок в кладовую спустить, но, услышав голос Тимки, не пошла. Еще не хватало, чтоб он меня в испачканной сорочке рассмотрел. Сняла ее, а сзади, пониже спины, дополнительные два пятна, в этот раз в виде волчьих лап.
— Да чтоб тебя, художник доморощенный! — повернулась к зеркалу спиной, скрипнула зубами. — Просто прекрасно, еще и белье задел…
Очередное проклятье на голову хвостатого увальня прервал тактичный стук в дверь и голос Северного:
— Тора, испачканную одежду дайте мне. Ее нужно спалить.
— И самую мою любимую ночнушку? — Посмотрела на дорогую сердцу вещицу, затем на черные отпечатки рук и лап, вздохнула. — Ай, ладно, она и так уже безвозвратно вымазана.
— Ага, — раздалось из-за двери, — на то вожак и уповал. Это чтоб потом не объяснять, почему на заставе мертвецы из могил повылазили.
После его слов я без жалости сняла с себя все тканые покровы, осмотрела комнату на наличие потеков и капель и на всякий случай решила выдать на сожжение также пуф, матрас, подушку, занавеси и домашние туфли, любимые, хорошо растоптанные. И все это я сложила у двери под тихий говор оборотня.
— А еще мы вам там воды натаскали и к натопителю подключили. Если понадобится еще, только скажите, мы мигом. За ваши пирожки с грибами мы не то что здесь воды наберем, к источнику сбегаем и сосновых веток наломаем.
— Зачем? — от удивления приостановила осмотр комнаты.
— Чтоб вода была с запахом. На ваши баночки с маслами и солью тоже упала пара-тройка капель.
Посмотрела на пустое место от трюмо, закусила губу, там были не только любимые моему сердцу предметы, но и письма Таллика.
— И вы все в огонь отнесли, ничего из ящиков не вытащили?
— Нет, конечно, в ванной ваши ценности. — Я ринулась туда, а Северный уже дверь чуток приоткрыл, интересуется: — Так я заберу все, что вы здесь сложили?
— Да.
Помимо баночек с солью и маслами прочие мои мелочи, как и письма потеряшки, остались целы. Я приняла ванну и, дважды оттерев себя от возможных брызг смолы, с тоской заметила, что вода взбодрила тело, но не дух. Ранняя побудка, сцена с почти умирающим Асдом, истерика внизу и горькие воспоминания уничтожили мое благодушие на корню. Захотелось с головой укрыться и, свернувшись калачиком, пролежать оставшиеся сутки. Но кто даст? Во-первых, кто даст новую постель с матрасом и бельем, во-вторых, кто позволит остаться без завтрака. Вот и Асд не позволил, самолично выдернул из комнаты — спасибо, что не из ванны! — и привел на кухню.
— Ешь, а то остынет и будет уже совсем не то. — Передо мной поставили плошку с супом, в котором плавала яичница, а в руку дали ложку и вилку.
— Это что?
— Похлебка, — коротко бросил оборотень, водрузил на стол возле меня плошку со сметаной, затем поднос с запеченным мясом. — Сам приготовил. Тебе понравится.
— Даже не сомневаюсь, — если не понравится, самой придется готовить.
Я зачерпнула ложку супа и обомлела. Петрушка под яичницей была мелкорубленая, свежая… — подняла потрясенный взгляд на оборотня.
— Откуда петрушка? В моей кладовой ее вот уж месяц как нет, даже в сушеном виде. А тут свежая зелень!
— Благочестивый Ясмин передал. У него под куполом теперь много чего зеленеет.
— Вы бегали в храм? — Мое удивление медленно переросло в оторопь. — Ради зелени по такой погоде?
— Да, то есть нет. Братья Кио за твоей посылкой бегали. Почтовая карета как раз рядом застряла в снегах. — Оборотень улыбнулся. — Так что зря ты девчат по домам развела, прибыли твои ткани.
— С горелкой? С приправами? — спросила, уточняя, прежде чем броситься ему на шею со счастливым воплем. — А я уже и не ждала до весны!
— С ними.
Я все-таки поддалась порыву, обняла Асда и порывом своим вогнала его в краску.
Кашлянул, по плечу похлопал и приказал:
— А теперь ешь.
— Да, командир! — усмехнулась я, и двуликий словно бы по привычке поправил:
— Асд Гаррат, командир Гаррат.
Я подавилась похлебкой. Безудержно кашляла еще минуты две, затем сипя попросила воды. И вот пью, пальцы дрожат, чашка по зубам стучит, а сердце все никак не
