– Это я, – сказала я.
– Мобильные прослушиваются. Эта линия надежна. Чем я могу помочь?
Я чуть не заплакала от облегчения.
– Значит, вы на нашей стороне?
– Я же не выдала тебя, когда увидела. Сама посуди.
– Я уж и не знаю, что думать.
– Ты выбралась оттуда, ведь так? Ты сильная – я знала, что ты справишься.
Да, похоже, все люди считают меня сильной. А на самом-то деле …
– Вот что я хотела сказать. У нас есть еще один союзник среди стражей. Маркус, он приставлен к профессору Биллу Ламберту.
Маркус помог деду уйти от стражей, ворвавшихся в дом Ламбертов, он спрятал нас.
– Мне нужно связаться с ним, у меня тут люди, которых надо спрятать в надежном месте.
Кейт не отвечала.
– Алло?
– Это мой муж, – тихо сказала она.
Я удивленно, радостно улыбнулась и взмахнула кулаком: как славно, что в жизни столько прекрасных совпадений.
– Значит, он сможет проводить моих людей в безопасное место?
– Да, я сейчас же ему позвоню.
– И второе. Мне нужен адрес Рафаэля Ангело.
– Думаешь обратиться к нему?
– Да.
– Я найду адрес, но его никто уже много лет не видел. Креван запугал его, и он прячется.
– Значит, у нас с ним есть что-то общее.
Рафаэль Ангело жил в горах, в двух часах езды на машине, – его дом стоял глубоко в лесу, на возвышенности. Так далеко от проезжих дорог, что я бы в жизни его не отыскала. Даже с помощью очень подробных инструкций Кейт это оказалось делом нелегким.
Все наши отправились на джипе к Ламбертам, а Кэррику и мне для нашей особой экспедиции Леонард отдал свою машину. Как отблагодарить его за помощь – тем более что он помогал Заклейменным, подвергая себя опасности суда и тюремного срока? Я дала себе слово сделать для Леонарда все, что будет в моих силах.
В этой поездке по горам мы с Кэрриком впервые после бурных событий той ночи оказались наедине. Прежде у меня и минуты не было подумать о нас, но теперь, когда мы выбрались из города, ехали по горам, сравнительно безопасным (тут стражи появляются редко), оба мы начали успокаиваться. Кэррик опустил стекла и включил негромкую музыку, избегая тех радиостанций, которые передавали на всю страну известия о моем очередном побеге. Радиостанции, контролируемые Креваном, призывали остерегаться опасной беглой преступницы и немедленно о ней сообщить. Нормальные радиостанции обсуждали, почему за восемнадцатилетней девушкой ведется такая охота и как она с такой легкостью ускользает от системы. Уж нет ли изъяна в самой системе? Нужно ли вообще так пристально следить за Заклейменными, нельзя ли оставить меня в покое, если я буду жить тихо и никому не мешать? Что хочет доказать на моем примере Трибунал? Очень правильные вопросы.
Вот только любое обсуждение глушат принадлежащие Кревану СМИ, которые представляют меня зачинщицей всех беспорядков, какие только вспыхивают в городе, прокручивая каждый раз видеосъемку из супермаркета, где я попыталась спорить с полицией.
– Ты как? – спросил Кэррик, осторожно беря мою руку.
– Ничего.
– В смысле … после этой ночи …
У меня это был первый раз, и я его предупредила. Кэррик был нежен и бережен, все время спрашивал, хорошо ли мне, – и, хотя он ни словом об этом не обмолвился, я понимала, что для него это вовсе не первый раз. У парней из интерната соответствующая репутация, Мона меня предупреждала – и я подозреваю, что она знала, о чем говорила, сама и поучаствовала в создании такой репутации. Но не с Кэрриком, нет. Я была уверена, что между ними ничего не было.
– А, ты об этом. Да, все прекрасно. Спасибо. – Я покраснела, а он улыбнулся.
Улыбка преобразила его лицо. Я так привыкла видеть его напряженным, строгим, но от улыбки он сразу помолодел.
