Мона улыбалась во весь рот.
– А двое других ребят кто?
– Наташа и Гэвин, – тихо произнесла я, вспоминая, как они раздели меня в сарае, осматривали шрамы от ожогов. И тут же мне представились их лица меньше часа назад, глаза остекленевшие, слюна капает на красные больничные халаты. В самой себе никак не разобраться – я ненавидела их и в то же время жалела. Радовалась, что их постигло наказание, и стыдилась своего злорадства.
– Пусть там и остаются! – сердито вмешался Кэррик.
Теперь уж я не решалась встретиться с ним глазами. Он, конечно, знал, что они со мной сделали: Пиа Ванг, то есть Лайза Лайф, сообщила стране все кошмарные подробности.
Пока Маркус и Кейт возбужденно обсуждали новый план, я никак не могла унять внутреннюю дрожь: слишком хорошо я понимала, куда моей маме предстоит сунуться, с какими людьми иметь дело, кого обвинять.
Нелегко ей будет. Опасно. Для Трибунала неприкасаемых людей нет.
Маркус отвез Кейт, Мону и Леннокса обратно в особняк профессора Ламберта, где все они прятались. Мне виделось, что Ивлин поселилась в розовой детской, у нее есть большая кукла, и она ее причесывает – и пусть моя картинка была идеализированной, главное, девочка на свободе, в безопасности. Я знала, что Альфа сделает для нее все. Вот только мы с Кэрриком пока что были вовсе не в безопасности. Вэн остановился в каком-то полузаброшенном месте: ряд магазинов, все закрыты на ночь, работал только ларек с китайской едой навынос.
– Только ты да я, – сказал Кэррик, открывая дверь машины. Внимательно посмотрел направо и налево, прежде чем выпрыгнуть.
Я бы с радостью поехала к Альфе. Принять ванну, поесть, лечь спать, и как будто ничего не было, но дело зашло слишком далеко. Джунипер пришлось занять мое место. Часы тикают. Нужно много успеть, пока там не сообразили, что меня подменила сестра.
– Удачи! – пожелала Кейт и захлопнула за нами дверь.
Вот мы с Кэрриком и снова одни, предоставлены сами себе. Крид-Бэрракс находится на одном конце города, а Маркус отвез нас в другой конец и дальше, в пригород. Кэррику вновь пришлось поддерживать меня. Я высматривала, где тут можно спрятаться, хотя не так уж это было необходимо, ведь мы находились в тихом проулке и солнце уже зашло. В темноте прятаться легче, но уже немного оставалось до комендантского часа, когда появляются патрульные, – вот тогда снова начнутся проблемы.
– Каков план? – спросила я.
Он повернул к себе ладонь, словно там были записаны пункт за пунктом.
– Спасти Селестину Норт, самую красивую девушку на земле. Ставим галочку. Дальше. Извиниться. – Он посмотрел мне прямо в глаза, смиряя свою гордыню. – Прости, что я сразу не рассказал тебе про Эниа Слипвелл, виноват, но поверь: я правда хотел как лучше. Все, что я делал, я делал ради Заклейменных, ради тебя и меня. И уж никак не хотел сделать тебе хуже. Что бы я ни говорил, что бы ни делал – все правда. Я стараюсь как могу.
Да, в его сердце нет лжи. Я это понимала и не собиралась больше спорить с ним. И все же – пусть еще чуть-чуть пострадает. Пусть скажет все до конца.
– Я думал, достаточно спасти тебе жизнь, это послужит извинением, сама понимаешь, и не придется все говорить словами, – сказал он и прикусил губу, чтобы скрыть нахальную усмешку.
– Хм, ну вообще-то не жизнь – они всего лишь собирались сделать пересадку кожи, а не покончить со мной. Но все равно я ценю твою помощь.
– Все тебе недостаточно хорошо! – фыркнул он.
Я приложила руку к его груди, ладонью к Клейму.
–
А Джунипер там совсем одна в этой больнице! Меня бил озноб: они уже поняли, что это не я? Хотелось бы надеяться, что наш план сработает, что Тина поможет. Но я понимала: не будет мне покоя, пока я не узнаю, что и мама, и Джунипер в безопасности.
– Я всегда был один и по-другому не умею, – сказал Кэррик. – Прости, – шепнул он, прижимая меня к себе. – И за то, что случилось в супермаркете, и за то, что оставил тебя одну у адвоката. Но если это может тебя утешить – я неотступно следовал за
