деда лишь затем, чтобы вынудить ее сдаться. До сих пор Трибунал делал все, чтобы озлобить мою клиентку и запугать ее, чтобы помешать ее исправлению. Чем обсуждать наказания, я бы рекомендовал проявить милосердие – Селестина Норт этого заслуживает.
– Мистер Ангело, в задачи Трибунала не входит смягчать приговор, – ответил судья Джексон вежливо, но непреклонно.
– Верно. И в его задачи не входит восстанавливать справедливость, когда приговор вынесен по ошибке. Но это входит в задачи правительства, – напомнил Рафаэль. – Власть без милосердия, власть без человеческого достоинства – тиран. Я намерен апеллировать по этому делу к премьер-министру.
– Ошибочный приговор? – переспросил судья Джексон, нахмурившись. – Мы собрались для того, чтобы обсудить допущенные Селестиной нарушения. И при всем уважении, мистер Ангело, завтра выборы. Вы рискуете – кто знает, каков будет состав правительства?
– В самом деле, премьер-министром может стать Эниа Слипвелл, и для нашего дела это конечно же будет более благоприятно.
– Вот уж сомневаюсь! – фыркнул Креван.
Судья Джексон, кажется, не был так уж уверен, к тому же его раздражало, что Креван постоянно вмешивается в разговор, хотя его просили держаться на вторых ролях.
Нашу встречу прервал страж:
– Судья Джексон, вас срочно вызывают к телефону в вашем кабинете.
– Неужели нельзя подождать? – растерялся Джексон. –
– Сказали, срочно, сэр.
Я глянула на Санчес – та прятала глаза, и я поняла, что она каким-то образом подстроила этот срочный вызов своими эсэмэсками. Обидно – только Рафаэль достучался до судьи Джексона. По крайней мере, из этой троицы он был наиболее честным.
Джексон вышел, а Рафаэль продолжал как ни в чем не бывало:
– И каким же образом вы хотите дополнительно наказать мою клиентку? Вы и так приговорили ее к пяти Клеймам.
– Всегда можно найти новое место для Клейма, – подмигнул мне Креван.
Он и правда думает, будто никто ничего не узнал. Я заметила, как изменился взгляд Санчес. Его наглость напугала ее – и рассердила.
– Например, поясница, – подсказал Рафаэль.
Сердце отчаянно забилось. Дошли до сути. Сейчас Рафаэль выложит карты на стол.
Санчес тоже это почуяла, выпрямилась, напряглась.
Креван уставился на Рафаэля не моргая.
Долгое молчание.
– Будем говорить начистоту, – сказал Рафаэль. – У нас есть видеозапись, на которой вы, судья Креван, собственноручно ставите этой юной леди Клеймо на поясницу – без анестезии.
У Кревана дернулся глаз.
– До меня дошли слухи о подобной видеозаписи, однако ее никто не сумел найти. Лично я считаю это пустой угрозой – не существует никакой записи.
– Есть запись, – сказала я.
– Могу вас заверить, судья Санчес, никакой записи не существует, и даже если нам предъявят какую-то съемку, это дешевая подделка, как все, что нам показывают в интернете, – сказал Креван своей коллеге.
Он пытался привлечь ее на свою сторону. Санчес молчала и пока что прятала свои козыри. Я не знала, чью сторону она выберет в итоге.
– Селестина сегодня утром была у вас дома, – недоверчиво сказал ей Креван.
– Да, и я звонила вам лично, чтобы сообщить об этом, но стражи подоспели первыми.
– Это я вызвала стражей. – Мне наскучила их игра в кошки-мышки. Хватит с меня игр. Все в открытую. – Судья Санчес хотела выдать меня вам в руки. Хотела что-то получить в обмен на меня. Заключить сделку.
Она удивленно поглядела на меня, однако ей пришлось продолжить то, к чему я подступилась.
– Вы наделали слишком много ошибок, Боско, – сказала она. – Начато внутреннее расследование. Меня вызывают свидетелем – и мне придется отвечать на все вопросы.
