девы.
Из ночной тьмы к костру выбежал крапчатый жеребенок, топнул ножкой и улыбнулся, показав трогательные детские клычки.
– Он хочет кушать, – расплылся в ответной улыбке Картофиэль, – маленький мой, я сейчас!
– Не будет он твою траву есть, – блондин тоже поднялся, – он за мясом пришел.
– Аааааа, – испустив красивейший стон, Картофиэль схватился за сердце, тоже очень изысканно. – Лошадка?!
– Огромное клыкастое сторожевое чудовище. – Вредный дон подмигнул принцессе, это было крайне невежливо, но ужасно приятно. – Моя леди, не хотите покормить лошадку котлеткой?
– О да, милорд. – Дева торопливо засучила рукава сиреневого платья, и те прекрасно засучились. – Я так люблю кормить…
Принцесса все сильнее надеялась, что скоро, очень скоро вместо «кормить» скажет «тебя», хотя умные женщины во множестве миров говорят любимым мужчинам «я так люблю кормить ТЕБЯ», и это отлично укрепляет чувства. Правда, среди упомянутых женщин процент формальных принцесс исчезающе мал.
– Так ты кушаешь мясо? – Картофиэль утер слезу, но желание доставить жеребенку радость превысило непроизвольное отвращение к тому, что эту радость принесет. – Тогда на, мой сладкий!
Лошадка, благодарно взмахнув еще не распушившимся хвостиком, приняла угощение и исчезла в темноте, чтобы через несколько минут вернуться с крапчатой же мамашей.
– Кажется, – совершенно без сожаления заметил дон Проходимес, кромсая окорок, – излишков у нас не останется.
Клыкастые гости думали так же, они встряхивали гривами, дружелюбно фыркали, тыкались носами в плечо и вообще вели себя ужасно мило. Мясо стремительно убывало, эльф, касаясь окровавленных кусков, больше не вздрагивал, и он очень нравился кобыле. Время летело незаметно, но вдруг крапчатая всхрапнула и прижала уши, а жеребенок немедленно оказался за спиной у матери.
– Волки? – не очень уверенно спросила принцесса, придвигаясь к дону Проходимесу, который, в свою очередь, придвинулся к Моргенштерну. Ну почему, когда все хорошо, обязательно приносит кого-то плохого?! Разозлившаяся дева пошарила взглядом вокруг себя в поисках палки, но нашла лишь большую свинячью кость с копытцем. Этим вполне можно было треснуть, а руки у Перпетуи и так были в крови. Принцесса подняла совершенно не подобающее воспитанной воительнице оружие, и тут из темноты донеслось:
– Холеррра! – выразил общее мнение Йорик, а Перпетуе захотелось заплакать. Или убить. Или заплакать и убить.
Глава двенадцатая,
повествующая о ночном броске сквозь Вшивые пустоши, неожиданных встречах, великих тайнах, фатальных ошибках и чудовищных совпадениях
Все обличительные монологи похожи, поэтому мы не станем воспроизводить речь, с коей вышедший из сумрака принц направился к своей сжимавшей свиную кость нареченной. Отметим лишь, что, хотя вид Яготелло имел потрепанный, цвет его одежд вновь стал белым, без примеси буро-зеленого, а плащ со странными символами, равно как и сверкающий шарфик, исчезли. Воссоединение представителей двух династических домов вышло тягостным и неловким. Эльф горестно вздохнул, Моргенштерн нехорошо блеснул, козлодой нахохлился и брякнул что-то неразборчивое, а дон Проходимес принялся седлать гнедого.
– Что ж, – заметил он, в смысле дон Проходимес, а не гнедой, – едем.
– Куда? – грустно спросила принцесса.
