караульной повыскакивали сонные дружинники под предводительством Опричника.
– Кто тут смеет шуметь, опричь царской стражи?! – заорал он.
– Как ты стоишь, скотина, когда перед тобой твой повелитель! – гаркнул Дурак, совсем уж неузнаваемым голосом.
– Да это никак Ванька-Дурень вернулся! – узнал-таки его дружинник. – Нашел место, где разоряться… Опричь сведу тебя к воеводе, там и доложишься…
– Как ты смеешь, смерд, мне указывать? – спросил Дурак, вынимая кладенец. – Тащи сюда своего воеводу, он будет мне сапоги вылизывать!
– Да он никак сам чегой-то нализался, – предположил приятель Опричника – Хлебало. – Надо свести его в холодную, пусть проспится…
– А вот ты у меня никогда не проспишься! – взъярился Дурак и, размахивая волшебным мечом, двинулся было на дружинников, но Сивка-Бурка уперся.
– Охолонись, – пробурчал он. – Чего ты перед дружиной разоряешься? Коли в цари метишь, так будь милостив к своим воям…
– Верно баешь, – сказал Дурак, пряча клинок. – Щас я Кощеем займусь, а потом с дружиной разберусь.
Он слез с коня и поставил у ног своих ларец. Сообразив, что пора ноги делать, мудрый Сивка тихонечко побрел к воротам, лягнув по запорной балке, распахнул их и был таков. А на царском дворе меж тем разворачивалось светопреставление. Дружинники, дотумкав, ЧТО стоит у ног Ивана-Дурака, уже не пытались его образумить, а начали потихонечку расползаться по углам.
Недобро усмехаясь, Иван-Дурак открыл ларец. Внутри него сияло нездешним светом небольшое яйцо, словно выточенное из индийского алмаза. Богатырь взял его корявыми пальцами и поднял над головой.
– Ну, царь Кощей, выходи!
В ответ на его призыв тихо скрипнула неприметная дверца, и во двор вышел согбенный грузом разом навалившихся прожитых тысячелетий Кощей Бессмертный.
– Оставь яйцо в ларце, повелитель, – умоляюще прошамкал Кощей. – Исполню, что ни пожелаешь…
– То-то! – хмыкнул удовлетворенно Дурак, пряча яйцо обратно в ларец. – Во-первых, корону твою и все царские регалии, во-вторых, само царство, в-третьих, пир на весь мир, в-четвертых…
– Что за шум, Коша? – перебил его томный женский голос, и на крылечке показалась стройная да полногрудая Кощеева полюбовница в ночной сорочке, соблазнительно облегающей ее гибкое тело.
– Твоя девка, Кощей? – спросил Дурак, таращась на бесстыжую.
– Твоя, повелитель! – смиренно ответил бывший владыка Верхней Нави.
– А ведь верно, – спохватился Дурак. – Теперь здесь все мое… Ладно, прежние приказания отменяются. Новые будут…
И он изложил бывшему царю свои повеления. Кощей поскрипел зубами от досады, но отправился выполнять. Тут же весь терем-дворец озарился огнями, запылал огонь в кухонных печах, поварята побежали на птичий двор за утями да курами, отворились кладовые с дичью и всякой снедью, из ледяных погребов понесли вина заморские.
– Ох, что это я стою, – всплеснула руками бывшая Кощеева полюбовница. – Милый мой из дальнего похода вернулся, а я его еще не обняла, уста сахарные не облобызала.
С этими словами она быстро спустилась с крыльца, споро просеменила босыми ножками по сырой брусчатке двора и кинулась Ивану-Дураку на шею.
– Ванечка, любимый!
– Тебя как звать-то? – отчего-то угрюмо спросил ее Дурак.
– Василисушкой, – нежно пролепетала девица, припав к могучей груди Ивана.
– Премудрой, что ли?
– Ой, скажешь тоже… – засмеялась Василиса. – Разве похожа я на эту дебелую корову… Между прочим, скрытую книжницу, – добавила она, округлив и без того глупые глаза. – Меня в народе прозывают Прекрасною… И впрямь, посмотри, какая коса у меня длинная да золотистая… – жарко зашептала она. – А грудь белая да сладкая, а…
Договорить она не успела. Грянули трубы медные. Отворились двери золоченые. Выбежали слуги и проложили к ногам Ивана-Дурака красную дорожку. Следом высыпали сонные и полуодетые придворные и прочая челядь. Некоторые из иноземных гостей: эльфы да гибеллины разные – тоже вышли на шум, строча в уме донесения своим государям о чудно?м происшествии в Кощеевом царстве. Высокий старик камердинер в исподнем склонился перед богатырем, метя дорожку длинной белой бородой.
– С возвращением, батюшка-царь! – сказал он. – Добро пожаловать в свой терем. Все твои приказания исполнены…
