условиях. Поскольку другого выхода из положения не виделось, товар он предлагал в любых количествах, которые потребует хозяин аккумуляторов. Он начал перечислять Николаю свой ассортимент. В деревне были хорошие мастера по пошиву зимней одежды: полушубков, унтов, головных уборов, варежек – из натурального меха: белки, лисицы, бобра и даже тигра и медведя. Степан собирался было предложить еще что-то, но его прервал священник: «Извините, господа, мне нужно идти, а мирские дела вы решите и без меня, – сказал он, – надеюсь, Николай, если будет возможность, ты поможешь нам по хозяйству. А твои вопросы мы, по-моему, вкратце успели обсудить, и я буду доволен, если ты извлек для себя пользу из нашего не очень долгого общения». Затем он простился и сказал, что не против, если Николаю когда-нибудь снова захочется посетить их, а, наоборот, будет очень рад.
Николаю тоже пора было улететь, но он пробыл со Степаном еще с полчаса. Они прошлись по деревне, и Степан поведал ему некоторые свои хозяйские заботы и планы. Жители деревни оказались довольно общительны. Приземление здесь Николая оказалось для них чрезвычайным происшествием. Они собирались кучками и делились впечатлениями, здоровались с проходившими старостой и Николаем и старались завязать разговор. Степан эти попытки не грубо, но твердо пресекал, объясняя, что у гостя мало времени и ему пора улетать.
За деревней пробегала небольшая речушка, почти ручей, дальше переходящая в приток большой реки, протекающей в двухстах километрах отсюда. Это была как раз та река, на берегу которой когда-то Николай и обнаружил себя. Степан сказал, что мечтает в одном месте ручья, где местность была пониже, еще углубить почву и запрудить ручей. Получился бы отличный водоем, и рыбу можно было разводить, да и в засушливые годы орошение проводить – за ручьем начинались деревенские сельхозугодья. Только он с сожалением посетовал: «Экскаватор бы сюда, уж больно трудоемкая эта работа: перекопать и переместить столько грунта».
Степан проводил Николая до его агрегата, стоявшего за ручьем на небольшой пустоши, где, прощаясь, Николай пообещал узнать про аккумуляторы и, если это окажется возможным, достать и привезти их.
В личной жизни Николая тоже произошли некоторые изменения. Яна – хозяйка, у которой он жил на постое в деревне, – стала его сожительницей. Произошло это без всякого стремления с его стороны, правда и без особого сопротивления. Яна была довольно симпатичной бабенкой, но самое главное – с очень покладистым характером. Однажды она сама запрыгнула к нему в постель, к тому же оказалась еще и очень темпераментной женщиной, и он никогда не получал отказа.
Конечно, ни о какой любви со стороны Николая не могло быть и речи, просто в определенном смысле это было удобно. К тому же, как мы знаем, поначалу он не связывал свою жизнь с этой планетой.
Яна, хоть и была практичной женщиной, но, как все деревенские, не очень далекой, поэтому не претендовала на какие-либо чувства. Прожив два года без мужа, считала, что ей повезло, и всем и так была довольна. Постоялец оказался богатым, как говорится, не считал копейки, дарил подарки и ей, и дочурке, был добр и хорошо к ним относился.
Дочка Яны была очень забавной девчушкой, и Николай в свободное время охотно занимался с ней.
Свое обещание старосте староверов Николай вскоре выполнил и даже перевыполнил. В следующее же посещение центрального склада, переговорив с заведующим, он узнал, что аккумуляторы можно было за наличные закупить на складе, даже не оформляя официально заявку. И тогда он решил спросить, можно ли таким же образом купить за наличные бульдозер или экскаватор? Тот, почему-то приложив палец к губам и оглядевшись, ответил, что это тоже возможно. Договорились и о цене: пятнадцать рублей за аккумуляторы и двести пятьдесят за колесный комбинированный трактор, у которого можно было при надобности менять нож бульдозера на ковш экскаватора. Аккумуляторы Николай забрал сразу, а за трактором (не было наличных денег) обещал заехать в следующее свое посещение.
Ему сначала показалось странным, что завскладом предупредил его, чтобы за трактором он заехал попозже, после окончания рабочего дня, предварительно позвонив, однако, подумав, Николай про себя усмехнулся и решил: «И здесь воруют». Но это была уже не его проблема.
На Ялмезе вообще строго наказывали лишь за политические преступления. К проступкам же хозяйственным и уголовным отношение было очень либеральным, например, воры, укравшие в тот раз у Антона с Николаем деньги, получили: трое по полтора года условно и лишь четвертый, признанный организатором, полгода настоящего срока. Даже за убийство давали всего от трех до пяти лет.
Деньги, оказавшиеся у Антона с Николаем после аферы с Буйволенком, по договоренности были общими и хранились у Николая. Ими по необходимости могли пользоваться они оба. Николай взял из них двести пятьдесят рублей, объяснив Антону зачем, и тот ничего не имел против. Уже через пять дней Николаю пришлось развозить ягоды и фрукты: клубнику, ранние сорта смородины и вишни – по нескольким мелким точкам.
Поскорее освободившись, он созвонился с заведующим центральным складом и вечером, уже в девятнадцать тридцать, загруженный тем самым комбинированным трактором, приземлился при помощи вертолетных винтов на пустоши около деревни
