на волосы, лицо и руки. Затем передал его Николаю и посоветовал: – Это от мошкары, а то загрызут.
Они вышли. Мошка и правда тучей нависла над ними, но, едва приблизившись на полметра, сразу взмывала вверх.
Николай снова отметил, что все здесь сделано по самым высоким стандартам и технологиям – и космическая техника, и даже эта аэрозоль.
А Эстебан начал рассказывать:
– Сейчас ты познакомишься с очень интересным человеком. За глаза его все в училище величают по-простому – Леня или дед, а часто уважительно – дедушка. Лет ему уже около трехсот. Почти сто из них он руководит этим училищем. Всему, что здесь достигнуто, патриоты обязаны ему. Он мамлюк, к тому же соглядатай! Да, да, не удивляйся, вот такие метаморфозы иногда происходят с людьми.
Николай никак не ожидал такого расклада и спросил:
– И вы ему доверяете?
– Когда его сюда назначили, нас еще не было на свете, поэтому такого вопроса не существует. Патриоты, ровесники деда, рассказали о нем одну историю.
Когда-то Леонид Леонидыч был очень опытным соглядатаем. Служил не за страх, а очень добросовестно выполнял обязанности. Раскрыл несколько заговоров, нелюди его очень ценили и бесконечно доверяли. И вот Леонид, уже в очень солидном возрасте, первый раз по-настоящему влюбился. Иногда и мамлюки, эти почти поголовно циники, способны на высокие чувства, тем более что он был далеко не чистый мамлюк, предки множество раз перемешивали кровь с обычными людьми. И его тоже угораздило влюбиться в патриотку, работавшую младшим научным сотрудником в одной лаборатории, где им приходилось часто встречаться по работе. Она искренне ответила на чувства. И, по существу, в не очень радостной, монотонной, однообразной жизни наконец зажегся светлый луч. Они сошлись и были счастливы.
Но потом оказалось, что Надежда была замешана в заговоре против нелюдей, и он встал перед выбором – или добросовестно исполнить обязанности соглядатая, или как-то отвести угрозу. В возникшей коллизии даже не стоял вопрос о жизни или смерти для себя. Только или исполнить долг, или спасти любимую. Такой он был человек.
В конце концов пересилило первое – он пошел куда положено и доложил…
Этим же вечером Наденьки не стало. Он похоронил ее, и вскоре окружающие стали замечать происшедшую в нем перемену. Будучи раньше жизнерадостным и веселым, много шутившим, теперь Леонид стал молчалив и задумчив, но не прекратил выполнять службу соглядатая и для всех продолжал быть ревностным ее исполнителем. Им обычно поручали наблюдать за определенным окружением, связанным и с местом работы (он был ученый, а также преподавал в университете), и с местом жительства. И вот в окружении этого яростного ревнителя закона, почему-то вопреки тому, что было раньше, совсем прекратились раскрытия. Но своими прежними заслугами он снискал полнейшее доверие. Нелюди были довольны и считали, что благодаря ему в его окружении патриоты были запуганы и даже думать забыли о чем-то нехорошем.
На самом же деле сопротивление только немного затихло. Наверное, мечта о свободе заложена в человеке Создателем, но пока желание освободиться никак не соответствовало результату. И хоть уже две с половиной тысячи лет среди интеллигентов-патриотов были большие жертвы, причем, надо признать, пока бесполезные, нас это не останавливало.
Эстебан оказался хорошим рассказчиком, повествуя о событии, которому почти сто лет, у Николая создавалось впечатление, как будто тот сам участвовал в нем. Он увлеченно слушал, и ему не терпелось узнать, как дальше развернутся события.
– Ну а как обойтись без жертв, – продолжал Эстебан. – Ведь из-за малого населения все происходило на глазах соглядатаев. Куда спрячешься? Наши действия были стихийны и неорганизованны, да и выбор средств ограничен. Пытались только проводить беседы среди наименее люмпенизированных рабочих и на заводах, и по месту жительства. От жителей деревни нас полностью изолировали, а в них-то как раз и сохранилось доброе человеческое зерно и было развито чувство сострадания. В отличие от города по телевизору им никогда не показывали жестоких боевиков, а только чувственные сентиментальные сериалы.
И когда патриоты собрались на одной квартире, чтобы в очередной раз попытаться решить, как лучше действовать в настоящих сложных условиях, они с огорчением вынуждены были констатировать, что по-прежнему далеки от достижения своей благородной цели.
В разгар полемики в передней раздался звонок. Собравшиеся переглянулись, и так как не все были в сборе, нескольких товарищей недоставало, хозяин, даже не глянув в глазок, смело открыл дверь.
Но вошел Леонид Леонидыч, спокойно прошел к столу и изрек:
– Добрый день, господа заговорщики. Ну что, как успехи?
Ошеломленные люди вскочили, он обвел их взглядом. Разные чувства читались в лицах: у кого испуг, у кого обреченность, такие
