– Довольно…
– Я тоже так думаю, – согласился Удо. – Боос! Чамота! На весло его!
Два здоровенных морехода, державших Олега, провели его на нос и усадили на скамью у правого борта. Худой, но жилистый старикан с отрезанными мочками ушей и татуировкой на щеке, толстым кожаным ремнем ловко привязал левую ногу Олега к скамье и затянул хитрый узел.
– Людей нехватка, – объяснил Удо, жуя новый кусок сала. – Что сидишь? Греби давай!
Косолапый, перекособоченный Боос выразительно щелкнул бичом. Олег выстроил трехэтажную конструкцию из самых отборных матов, но на Удо с Боосом его монолог не произвел особого впечатления.
– А с тобой что делать будем? – повернулся Удо к Пончику.
– Пончик! – крикнул Олег на русском образца двадцатого века. – Прогибайся!
– Не вели казнить! – завопил Пончик, падая на колени. – Лекарь я! Пригожусь тебе!
– Лекарь, говоришь?.. Правду ли баешь?
– Проверь!
– Хм… – глубокомысленно выразился Удо, поискал и нашел решение вопроса: – А вот у меня в горле першит! Лечи давай!
– Это мы мигом! – засуетился Пончев.
Бросившись к своей сумке, изрядно похудевшей за время пути, он нашел сушеную малину и потребовал:
– Вода потребна! Чашу хорошую и чтобы кипяток!
– Борис! – гаркнул Удо. – Нагрей лекарю воды!
– Много ли? – раздалось тягуче из тумана.
– С полкотелка!
– Подождать надобно…
Олег сцепил зубы и стал тягать весло. Прямо перед ним шевелились лопатки впередисидящего гребца. Всякий раз, наклоняясь вперед, гребец сгибался так, что у него проступали все позвонки, напоминая гребень земноводного. А когда разгибался, на Олега накатывал тяжелый дух давно не мытого тела.
– А мы точно в Старигард идем? – спросил Сухов.
Впередисидящий глянул на него краем глаза.
– Точно… – буркнул он.
– Тогда ладно! – сказал Олег. – Потерпим.
Солнце поднялось повыше, и туман стал редеть, открывая морские дали. Кнорр шел, забирая к северо-западу. Берег по правому борту не пропадал из виду, так и тянулся волнистой полосой, а слева стелилась песчаная коса, близнец Неринги, и казалось, будто покрывшие ее сосны росли прямо на волнах. Задул ветер с юга. Боос с длинным как жердь Чамотой поднял парус, и гребцы убрали весла.
– Вскипело! – высунулся из-за мачты мордатый Борис. – Кому тут полкотелка?
– Мне! – отозвался Пончик. – Чашки есть?
– А то!
Борис покопался в сундучке с посудой, погремел и достал глиняную чару.
– Во!
– Пойдет! – бодро сказал Пончик.
Запарив в чаре малину, он дал выпить настою Удо и велел купцу закутаться.
– Ух ты! – изумился тот, выхлебав снадобье. – Враз потом прошибло!
– Вот сиди и потей! – сказал Пончев назидательно. – С потом хворь выходит!
– Ладно тогда, – смилостивился хозяин корабля. – Живи!
– Благодарствуем! – поклонился Шурик, пряча гримасу.
Потекли часы плавания. Кнорр обогнул широкую песчаную косу, прикрывавшую Эстмере, и вышел в открытое море. Там сменили курс, повернув на запад, и парус пришлось опустить.
– Весла на воду! – распорядился Удо, потея под толстой кошмой. – Живо!
Гребцы мигом окунули весла и налегли.
Последним к работе приступил Олег. Сидел он ближе всех к форштевню, потому и весло ему досталось самое длинное и тяжелое. На варяжской лодье место это считается почетным, его занимают лучшие бойцы, а на кнорре такая «честь» больше схожа с
