Зашуганный Пончик, кряхтя, опустился на указанное место. Лодка плавно тронулась. Крут сидел сзади и греб коротким веслом справа, заодно руля, а Асмуд окунал свое на носу слева, стоя на коленях.
Берега поплыли назад, качаясь порой, когда лодка кренилась на перекате.
– Нормально, – оценил Пончик.
– Я рад, что тебе понравилось, – съехидничал Олег.
Иногда «каноэ» плыло над глубокими, черно-зелеными омутами, иногда скребло днищем на отмелых местах. Дважды пришлось нагибаться под стволами, перекинутыми с берега на берег, – то ли мосты, то ли бурелом. В устье ручей рывком раздался вширь и вглубь, и горизонт, зажатый лесом, мигом убежал вдаль, упершись в сосняк на том берегу Олкоги.
– Самое то! – сказал Асмуд довольно. – Пороги Пчевские, считай, пройдены. Дальше чистая вода!
– Чистая-то она чистая… – протянул Крут. – Да как бы Вадим очередную пакость нам не устроил…
– Ты веришь, что ярл продался свеям? – нахмурился Асмуд.
– А как тогда те прошли Южными воротами? – парировал Крут. – Мои ребята бились там и рассказывали одно – Вадимова гридь мечей на свеев не поднимала.
Асмуд засопел.
– Я однажды подслушал, – молвил Олег неуверенно, – как Вадим с попом ромейским беседовал. Тот ему предлагал помощь императора, чтобы конунга скинуть, а Вадим был против, сказал, что лучше со свеями сговорится или с датчанами! Чуете?
– Ага… – тяжело обронил Асмуд, подумал и решил: – Что ж, будем беречься!
И с силою заработал веслом, выгребая против течения. Крут молча помогал хевдингу.
– Скажи, Асмуд, – решился вдруг Олег, – а почему ты меня выбрал в поход?
Широкие плечи Асмуда передернулись.
– А просто… – буркнул хевдинг. – Ты ж Вещий! Вот и будешь нам… того… возвещать! Кстати, а про Вадима ты ничего не ведаешь?
– Ведаю, – усмехнулся Олег. – Через пару лет ярл восстание подымет… против Рюрика!
– Ага! – довольно воскликнул Асмуд. – Значит, нам удача светит.
– А то! – бодро откликнулся Крут.
Удача выпала за следующим поворотом – у бережка, причаленные за деревья, стояли в ряд пять арабских посудин, нареченных завами. Товары из Хорезма или Халифата грузили на большие шебеки или сафины, переправляли к хазарам, а там, в дельте Итиля, перегружали на мелкие фелюги и завы, группируя караваны и одолевая зловредные реки да волоки.
Арабы, оставив завы, сошли на берег для молитвы. Повернувшись в сторону Мекки, они отбивали поклоны. Олег только головой покачал: вокруг сосны с березками, елки, скалы, перезвон холодных ручьев, а надо всеми этими красотами Севера звучит заунывная формула Юга. «Ла илаха илля ллаху, – возносились голоса арабов, – уа Мухаммадун расулу-л-лахи!» Закроешь глаза и видишь знойное небо, выбеленное солнцем, сонных верблюдов в тени пальм и минареты, схожие с ракетами…
Асмуд хевдинг притормозил, уперевшись в борт зава, крутобокого, с высоко задранными кормой и носом, и прокричал приветствие:
– Ас-саляму алейкум!
Свесившись с палубы, ему радостно ответил капитан-нахаза:
– Ва алейкум ас-салям! Ва рахмату-ллахи ва баракатуху!
– И вам мир и милость Аллаха и благословение его, – меланхолично перевел Крут и добавил: – Аллах – это бог ихний.
– А откуда Асмуд арабский знает? – полюбопытствовал Пончик.
– О! Где нашего хевдинга только не носило! Мы, когда на Севилью ходили, потеряли хевдинга – там, в Кордове. Думали, сгинул. Как же! Вернулся лет через пять, живой и здоровый, загорелый дочерна… Ага, сговариваются!
Нахаза с хевдингом говорили так быстро, что Олегу и отдельных слов было не разобрать. А уж как Крут общий смысл улавливал…
– Вместе пойдем! – удоволенно сказал Асмуд, оборачиваясь. – До Дины, а там разминемся. Знакомьтесь – это Зайнаддин Абд- ар-Рашид ибн ал-Варди, купец, путешественник и воин Аллаха!
Зайнаддин, высокий и костлявый старичок с остренькой бородкой, с достоинством поклонился.
– Ас-саляму алейкум! – старательно повторил Олег.
– Ва алейкум ас-салям! – ласково ответил Зайнаддин.
– Он на старика Хоттабыча похож, – прошептал сзади Пончик.
