толстый ломоть зимы.
Не уходила тревога. Хорсун отправился на стрельбище и не смог пробыть там долго. Застарелая привычка спрашивать у дорогой покойницы совета погнала в горы, к могиле родных. Исповедь под крышей с вырезными лошадиными головами в углах всегда помогала ему растолковывать вопросы.
А ничего не подсказала нынче жена, не объяснила сон. Обратно багалык ехал, ощущая себя опустевшим, как зимний алас. Размышлял угрюмо, что все не может восстановиться после смерти Нарьяны, стать собой прежним. Будто неприкаянная оболочка ходит-бродит вместо него на Орто, а он, настоящий, канул с черным ливнем в каменистую почву гор. В думах не заметил человека за кустами на развилке тропы. Хорошо еще, что не пустил вскачь Аргыса.
Тоненькая девушка в рыжей дохе успела вывернуться едва ли не из-под копыт. На румяных щеках стыли слезы, в глазах плеснулся ужас, но не закричала. Отчитывая рассеянную, Хорсун с дрожью в сердце думал: а если бы конь шел галопом?
Она стояла, опустив голову в заячьей шапке, отвечала почти неслышно. Багалык вспомнил старые слухи. Говорили, будто Осенью Бури люди из неизвестного тонготского кочевья подкинули новорожденного ребенка к порогу Сандала… Да, это она. Девушка по имени Илинэ. Та самая, к которой после Посвящения собирается присвататься Болот.
На памяти багалыка Илинэ была связана с весьма неприятными событиями. Он так и не выяснил, кто пытался отравить воинов в Эрги-Эн и кто убил орленка из лука Болота.
Слетка принес тогда чужак с желтыми, как у волка, глазами. Багалык распознал барлора, но не допросил его, не стал задерживать. Только дозор усилил. Воины проведали о приходе лесного разбойника и после роптали. Тщетно Модун с ботурами обследовали место, где ребята стреляли из луков – ничего не нашли.
В разборе других недобрых дел, принесших куда меньше вреда, Хорсун был дотошен, цеплялся к каждому пустяку. А тут не раз ловил себя на мысли, что не желает разбираться. Не желает – и все. Сам не понимал почему.
Аргыс недовольно подергивал шеей. Старику не терпелось к душистому сену под навесом, Хорсун же все медлил. Девчонка не поднимала головы, на слова лишь кивала. Ему хотелось посмотреть в глаза – плакала она еще до того, как конь на нее налетел, или слезы от страха брызнули? Еле сдержался, чтобы не спросить. А на языке вертелось: Илинэ… Илинэ!
Вот ведь напасть. Зубы стиснул, не то, казалось, ненароком вырвется имя. Чего доброго, девчонка вообразит игривое… Вспотел аж. Разозлясь на себя, расслабил поводья, к радости Аргыса. Конь двинулся к дому.
Она вовсе не походила на тонготов. Что-то нунчинское проглядывало в светлом лице. Но откуда в ней взяться нунчинскому? Кроме отца Нарьяны да двух-трех торговцев, некогда заезжавших на торжища, никто в Великом лесу-тайге не видел здесь людей этого племени.
Разве что…
Багалык обернулся. Если девчонка оглянется, он сравнит ее с виденным однажды странником. Хорсун помнил его длинное, сухощавое лицо: острый подбородок, змейки насмешливых губ, глаза… В глазах белел лед, вмороженный вокруг красных зрачков.
Этот человек не был нунчином. Он не был и человеком.
Илинэ не оглянулась.
Хорсун поприветствовал плотников, строящих на окраине заставы большой амбар для лесного мяса. Посложнее Дилги изобрел нынче загадку Бай-Байанай. Жрецы объясняли ее стремлением друг к другу звездных демонов Чолбоны и Юргэла.
«Время преломилось, – каркал Сандал недавно на Большом сходе. Вбивал в головы тяжкие слова, будто общая дума могла остановить движение звезд. – Люди забыли, что чрезмерная удача хвостата бедой!»
Старушки в передних рядах подались к середке, весь сход заволновался. Одни Хозяйки Круга восседали с чеканными лицами.
Старейшина спокойно окоротил Сандала: «Сгинем так сгинем, коль суждено. Что теперь, в ожидании конца света стенать день- деньской, лежа в постелях? Дел полно, а они ждать нас не станут! Нужно изгороди для кобылиц к югу переставить и табуны отогнать южнее. Не мешало бы построить общинный амбар для лишков мяса, не то обветрится на лабазах. Полно и других забот помельче».
Люди сразу повеселели. Вздыхали, расходясь: «Прав Сандал насчет скверного знамения в небе, однако жить как-то и дальше надо. Пока живется…»
Аргыс поскакал быстрее, и в груди Хорсуна защемило то ли от ветра, то ли от неуверенности в завтрашнем дне. Неужели исполнится предсказание гибельного поцелуя звезд?
