– Желать и становиться! – возликовал Бенджамин, зардевшись. – Желать и становиться!
– После исполнения повседневных обязанностей, сынок, после обязанностей.
Но Бенджамин, воодушевленный, сорвался с места, замер, вернулся, ничего не слыша.
– Преподобный отец, ведь этих чудовищ создал Бог?
– Да, сынок, Он их создал.
– А вы спрашивали себя, зачем?
Дед положил руку на плечо Бенджамину, но Бен не почувствовал.
– Зачем Богу понадобилось сначала создавать динозавров, а потом от них избавляться?
– Неисповедимы пути Господни…
– По мне так слишком уж неисповедимы, – сказал Бен, невзирая на лица. – Кому бы помешало, если бы у нас в Грин-тауне, штат Иллинойс, завелся свой собственный динозавр, который вернулся обратно и никогда не вымирал? Кости – это, конечно, круто. Но всамделишный! Вот была бы
– Я и сам неравнодушен к монстрам, – признался преподобный.
– Как вы думаете, Господь создаст их заново?
Преподобный понимал, что разговор катится в болото, в котором ему не хотелось погрязать.
– Я знаю одно: если умрешь и попадешь в ад, то чудовища или их подобия будут там дожидаться тебя.
Бенджамин просиял.
– Мне уже почти захотелось помереть!
– Сынок… – укоризненно сказал преподобный.
Но мальчика и след простыл.
Бенджамин летел домой, чтобы насытить желудок и зрение. Он разложил на полу с полдюжины раскрытых книг и посмеивался вполголоса от удовольствия.
Вот они – звери всех библейских поколений. И из Бездны. Как она ласкает слух! Мальчик твердил это слово с воскресного обеда в два часа до субботнего тихого часа в четыре. Бездна. Бездна. Глубокий вдох. И выдох. Бездна.
И бронтозавр родил птеранодона, и птеранодон родил тираннозавра, и тираннозавр родил полночного парящего змея – птеродактиля! И… так далее, и тому подобное, et cetera!
По мере того как он перелистывал увесистый семейный фолиант, с его страниц вставали левиафаны и древние создания, а когда он переселялся в Ад и снимал там комнату, вдруг появлялся Данте и указывал перстом своим то на один кошмар, то на другой, и то на змея, то – на кольцом свернувшегося гада – и все они – ближайшие дядья и тетки из Канувшего времени, из чуждой крови, из враждебной плоти. От зрелища такого у кого угодно забегают мурашки по спине. О, вы, что канули с лица земли, вернитесь! Любимцы, что некогда лежали у ног Господних, но изгнаны им были за изгаженный ковер. О, домашние питомцы из клубящегося мрака и кипящей тьмы, чей глас способен распахнуть ворота настежь и выпустить наружу страх и ужас! Возопите! Издайте стон из… Бездны!
Его губы шевелились во сне, и солнце передвигало тени по его постели в предвечерние часы. Вздрагивание. Бормотание. Шепот…
Бездна.
На следующий день старому доброму Рексу Бенджамин дал новую кличку – Пес. Отныне он просто Пес.
Дня через три дрожащий и скулящий Пес, ковыляя, вылез из дома и пропал.
– Где Пес? – полюбопытствовал дедушка, который уже обыскал и подвал, и чердак (а что там делать собаке? Разве там можно что-нибудь откопать?), и двор перед домом. Он позвал его:
– Пес!
– Пес? – спрашивал он у ветра, который дул на лужайке вместо лучшего друга человека. И, наконец:
– Пес? Ты что там делаешь?
Оказывается, Пес находился на противоположной стороне улицы, валялся посреди клеверного поля и разнотравья на пустыре, который никто не застроил и не обжил.
Через полчаса окликов дедушка раскурил трубку и встал над головой Пса, глядя на него сверху вниз. Пес посмотрел на деда снизу вверх с ужасной тоской в глазах.
– Ты что тут делаешь, малыш?
Пес, будучи тварью бессловесной, не мог ответить, но застучал хвостом, прижал уши и заскулил. Мир жесток. Сомневаться не
