– Это такой важный обряд. Короче, запомни, если вот так печь железо, то оно рано или поздно станет ещё твердее.
Здоровяк со всей ответственностью кивнул. Ещё один обряд, и теперь ему понятно – для чего. Собственно, Миша так и предполагал, что всё действо по выковке железа Ур воспринимает как некий сложный ритуал. Но вот интерес он к нему теперь проявил сам, пусть и с подачи старейшины. Что Мишку не могло не радовать, потому как помощник в таком, довольно тяжёлом деле очень нужен.
Потом уже привычно запалили горн. В очищенную нижнюю половину горшка Миша, сходив на речку, набрал воды. Затем, разогрев пластину докрасна, вытащил её щипцами, чуть не уронив, и опустил закаляться в горшок – вода забурлила. Достал её, осмотрел. Вроде немного повело. Миша снова положил её в горн, нагрел, но потом передумал и положил остужаться на камень. За всем этим внимательно наблюдал Ур, но вопросы не задавал. Когда пластина остыла, Миша с силой ударил по ней молотом. Мелькнула искра, сама железка слетела в сторону, но когда её подняли, вмятины не было.
Мишка улыбался, он был доволен: эта почти квадратная металлическая пластина с неровными краями толщиной примерно полтора сантиметра, а шириной и длиной примерно тридцать, была на данный момент его лучшим по качеству творением. Уру, конечно, не понять, но…
Он взял пластину и закрепил её у себя на животе, притянув снизу поясом, а сверху кожаным ремешком.
– Бей! – скомандовал здоровяку и, видя недоумение в глазах, поправился: – В живот бей, туда, куда я эту штуку прицепил. – И тут же добавил: – Кулаком бей.
Ур покачал головой, но подчинился и без особого размаха, но с силой ударил. Мишу оттолкнуло в сторону, а здоровяк смотрел на него с удивлением, не обращая внимания на отбитые костяшки.
– Ну как? – Мишка снова подошёл. – Хочешь ещё? Бей туда же!
Ур ударил, потом ещё раз и ещё…
– Ты как тот зверь, что носит не спине костяной дом! – восторженно проревел он. – А если ткнуть копьем?
Мишка ухмыльнулся.
– Можно и копьём, все равно не пробьёшь.
– Даже таким? – он взглядом указал на железо.
– Даже таким, – кивнул Миша, перехватывая взгляд. – Чтобы пробить железо, надо иметь что-то получше. А такую даже им не пробить: слишком толстая.
Мишка поднял куртку, почесал ободранный об края живот и бросил пластину прямо на землю.
– Только вот тяжелая она, зараза… Её хоть и не пробить, да только до драки в ней не дойти.
– А мне такую можешь сделать? Я дойду! – чуть ли не взмолился Ур.
– Такую? Нет, такая тебе точно, не нужна. – И, пока родич не обиделся, добавил: – Тебе мы сделаем кое-что получше. Но только когда закончим со всем остальным. Будешь помогать?
Этот вопрос Миша мог и не задавать, видя, как у товарища загорелись глаза. Уру ковка железа определённо понравилась. На раскалённые бруски он смотрел буквально заворожённым взглядом, поедая глазами процесс простой перековки крицы. А ведь ковать ножи и топоры гораздо интереснее и зрелищнее…
А вот для железной наковальни пришлось притащить деревянную колоду, единственную, между прочим, в посёлке, причем простого подравнивания, для того чтобы она уверенно держалась, не хватило. Пришлось ковать гвозди и, нагрев, приваривать их по краям. Зато когда всё встало на свои места, работа пошла гораздо интереснее, и так они работали почти до вечера. Потому что вечером пришли лодки.
Снова встречать их высыпал весь посёлок. Только теперь Мишка с Уром сами стояли на берегу, смотрели, как лодки к нему пристают, множество рук цепляются за них, вытаскивают на песок. Миша и Ур широко улыбались, потому как в лодках, помимо отправившихся с ними охотников, сидели и тоже улыбались Таука и Унга. Таука на берег выбрался, прихрамывая, сам, и до того, как на него набросилась обниматься жена, приветливо кивнул. А вот Унге выбраться помогали. Несмотря на то что очнулся, сил у него оставалось очень мало. Мишке подумалось, что сам на ноги он встанет не раньше чем через месяц-другой, так откровенно хреново он выглядел. Ур сразу помчался к брату, подхватил его под руку, буквально взвалив на своё плечо, повел к дому. Мишка неспешно спускался следом – тут помощь его не требуется, – разберутся и сами. Ему вон пахать ещё и пахать, пока на весь род железа не накует… Однако, уже почти спустившись, Миша оглянулся на окрик: звал его Ур, стоя с братом почти у входа в поселок. Мишка удивился, но поднялся. И еще больше удивился, когда Унга, висевший на плече брата, неожиданно распрямился, крепко взял его за запястья, посмотрел прямо Мишке в глаза и проговорил осипшим, с хрипотцой, голосом:
– Ты не дал мне умереть, Мисшаа. Я и мой брат тебя благодарим…
