Седьмая казнь

Там он провел несколько экспериментов с пузырьком крови, обнаруженным в египетском артефакте. Тесла разглядел в микроскоп окрашенных в малиновый цвет микробов и верно догадался, что это и есть возбудители болезни.

Он назвал микроб Pestis fulmen, что по-латыни означает «чума-молния».

Еще до приезда Теслы британцы заметили странную особенность кроваво-красной жидкости, связанную с электричеством, – во время грозы она светилась, будто реагируя на изменения в воздухе. Решили вызвать специалиста по электричеству и отправили Стэнли на поиски подходящего кандидата в Америку. Хотели пригласить Эдисона, но, видимо, пришлось довольствоваться Теслой, о чем уязвленный исследователь сербского происхождения весьма ядовито высказался в своих заметках.

Тем не менее Тесла приложил все усилия, выясняя, можно ли использовать электричество для лечения болезни. Оказалось, что разрядами достаточной силы действительно можно убить микроб, но одновременно погибнет и больной. Ученый процитировал изречение Фрэнсиса Бэкона, комментируя неудачные попытки найти решение: «Я вылечил болезнь, но убил больного».

Раздосадованный результатами работы, Тесла принялся тщательнее изучать микроорганизм, пытаясь понять его природу. Ставил эксперимент за экспериментом, искал способы использования необычного микроба. Дальше часть текста была вымарана – очевидно, Саймон Хартнелл не желал делиться этой информацией.

Пейнтер взглянул на шеренгу антенн за окном.

Хартнелл, несомненно, что-то узнал из ранних опытов Теслы.

В конце концов ученый прекратил исследования, сочтя их слишком опасными, особенно учитывая природу микроорганизма.

Высадив Теслу в Лондоне, Твен и Стэнли продолжили плавание на том же пароходе в Каир. Они путешествовали инкогнито, идя по следам Дэвида Ливингстона в надежде отыскать источник болезни и возможное лекарство.

Твен писал об этом Тесле:

Наш бедный покойный друг оставил нам чертовски искусно спрятанные зацепки, ключи к разгадке тайны. Мы в долгу перед Ливингстоном. Он привел нас прямиком в нубийскую пустыню. К сожалению, мы должны полагаться на память сэра Стэнли, поскольку некоторые подробности были в письмах Ливингстона, ныне утерянных. И вот я снова в пекле пустыни, по колено в ослах и по горло в верблюдах. Завтра мы отправляемся. С нами вагон багажа, толпа мускулистых арабов и чернокожих эфиопов. Надеюсь, оплата – бакшиш – им по вкусу, иначе страдать нашим бледнокожим телам, покинутым посреди пустыни.

Пейнтер читал краткий рассказ Твена о путешествии. Подробности о дороге писатель явно опустил намеренно. В конце, следуя от чертовски искусной зацепки к зацепке, путешественники обнаружили подземный город, вырытый в пустыне под холмами. Дальше начинались совершенно невероятные истории: о мумиях, проклятиях, о похороненной в песках великой каменной богине…

В поэтическом благоговении от увиденного Твен писал:

Воображаю лицо ее, впечатанное в пески, раздавленное тяготами, которые не с кем разделить. Чувствую горечь ее, вечное терпение, ожидание отмщения. Но видится мне, что она грезит о нашем спасении и избавлении, не о своем. Каменное тело ее – маяк, свет, взрезающий тьму прошлого, чтобы принести надежду в будущее.

В той высеченной из камня гробнице Стэнли и Твен, по всей видимости, обнаружили или открыли нечто очень важное. Спустя месяц, вернувшись в Англию, они успешно излечили больных и предотвратили распространение чумы.

И снова, говоря о лекарстве, Твен избегал подробностей. Оставалось предположить, что в гробнице они обнаружили некое средство, способ победить болезнь, но не «лечебную микстуру», как писал Твен. Загадочные описания раздражали, однако автор указывал причины этой скрытности, предупреждая об опасностях, подстерегающих не только внутри гробницы, но и снаружи.

Да не нарушат покоя богини молотки и кувалды охотников за сокровищами. Пусть спит она в мире, зная, что дала нам избавление.

В конце истории Тесла и Твен возвращались в Америку, не поделившись ни с кем рассказом о приключениях. Записки завершались признанием заслуг человека, чья преданность людям и землям Африки привела их к лекарству от страшной болезни.

Мы возносим благодарность Дэвиду Ливингстону, который поставил на карту все, включая бессмертие собственной души, чтобы избавить нас от проклятия. Да будем мы достойны его жертвы… и да простит нас Бог, если нам это не удастся.

Пейнтер закончил читать и сидел, не выпуская листки из рук.

У двери послышалось тихое жужжание. Взглянув на камеру в потолке, он заметил направленный на него блестящий глаз. Кроу знал, кто следил за ним, ожидая, пока пленник дочитает до конца.

Он отодвинул сшитые листы в сторону.