– Это вы их свели? – поразилась Руся.
– Не свел, очаровательный Рыжик, – улыбнулся Чоррун. – Я всего лишь обратил ее внимание, а влюбилась и сделала свой выбор она сама. Бедная девочка давно в глубине души металась в поисках счастья, только с такой матерью разве его отыщешь?
– Вы позволите услышать от тех членов семьи, что были с вами сегодня дома, подтверждение?
– Сейчас? – Впервые за все время разговора Руся услышала в его голосе нотки раздражения.
– Если не затруднит. Уйду сейчас, и тогда уже придется всю семью вызывать завтра в МУП и допрашивать по очереди в присутствии сына оры[19] Дике[20]. – Лик развел руками. – Правила есть правила, сами понимаете.
– Змия на все правила мира. Конечно, понимаю. В ОКБ работаю.
Чоррун нехотя поднялся, при этом в спине у него что-то хрустнуло.
– Старость не радость, – крякнул хозяин дома и, придерживая рукой поясницу, пошел к выходу.
– Красотка моя страстная, – прошептал Иму, ступая неслышно по садовой дорожке, – пока Мос занята шефом и киборгом, устрой себе отдельное соединение с моим браслетом.
– Что? – рассеянно прошептала Горица в ответ. Она пока не привыкла к подобным обращениям в свой адрес. – Зачем?
– Мне нужна карта дома, и встрой все маячки, не только мой.
– Куда тебя понесло?
– В бой, горлица моя. Не засоряй эфир.
– Это я-то зас… Поняла, – взяла себя в руки Гор. – А шеф?
– Шеф поймет.
– Скорее убьет, – пробубнила она.
Иму знал истинную причину недовольства Горицы. Когда дело касалось захвата, Лик полностью доверял инстинктам друга. Охота – вотчина хищного зверя, а не бога. Русалка же ворчала потому, что технику не любила. Не уживалось ее маниту с маниту рукотворных машин.
Леопард неслышно перепрыгнул покрытый мхом валун и остановился под балконом второго этажа. Кованые перила, фигуры нимф вместо опор, растительный орнамент лепнины – изящество и красота. Иму подпрыгнул, ухватился за локоть одной из нимф, подтянулся и наступил ей на колено.
– Прости, красотка, – едва слышно шепнул довольный охотник.
– За что? – не поняла Горица.
Держась левой рукой за чугунные опоры перил, Иму рванул вверх и схватился правой за сами перила. Дальше подтянуться и перелезть было задачей нетрудной.
– Я не тебе, – улыбнулся леопард, оказавшись на балконе и внимательно осмотревшись.
Пока свидетелей его акробатических трюков не было. Он включил браслет. Если верить карте, открытая балконная дверь вела в опочивальню хозяина дома.
– Мос всю охрану сняла?
– Всю. – Ответ Горицы прозвучал прохладно.
Иму позволил себе на мгновение представить, как побеседует с эмоциональной берегиней относительно ее ревности, и бесшумно ступил в комнату. Света луны, проникающего сквозь легкие шторы на окнах, ему хватало с лихвой.
Что конкретно искать, леопард не знал. Он лишь шел за своей интуицией, которая его пока не подводила. Когда Чоррун Мохсогол открыл дверь, ветер донес до носа Иму его запах. И это не был запах убийцы. После нескольких лет работы с Ликом Иму постепенно нашел определенную зависимость между деятельностью создания и его запахом. Большинство воров, к примеру, пахли пылью, кислотой и землей. Хладнокровные убийцы отдавали металлом, резиной, горечью. Совершившие случайное убийство источали горечь и страх. Как любой хищник, Иму хорошо чуял страх. Но не в этот раз. Старый Мохсогол за ароматом цветов папоротника и кедровой туалетной воды скрывал запах карамельных булочек. Сладкая выпечка – удел добродушных законопослушных домохозяек.
– Что ищешь? – шепнула Горица.
– Пока не знаю.
Иму повел носом и несколько раз ощерился, впитывая следы в комнате. Он словно воочию видел все, что происходит здесь обычно и что происходило здесь за последние несколько суток. Он видел Чорруна с больной спиной, обожающего полежать на кровати с чашечкой традиционного чая. Видел, как старец, будто дите малое, прячет выпечку у себя в столе, а потом ест по ночам, пока работает с бумагами.
