Крохотная ручка, махнувшая тени из щели тяжелого коврового занавеса, скрывающего дверь в соседнее помещение, сначала показалась настороженно озиравшейся девушке плодом воображения собственного страстно жаждущего спасения сознания. Но она все же направилась в ту сторону, только потому, что больше идти было некуда.
Каждый шаг давался Таэли с большим трудом, чем предыдущий, сознание мутилось, а комната плыла перед глазами, как обманчивый дым иллюзий Бенфраха. Девушка отлично понимала — это действуют ее собственные зелья, попавшие ей в рану вместе с водой или кровью дракона, но останавливаться и искать противоядие не стала. Боялась не успеть, хотя уже абсолютно не надеялась на чудо.
Тень еще успела отодвинуть полу занавеса, с трудом сделать последний шаг ставшей вдруг невыносимо тяжелой ногой, но плохо слушавшееся тело ее подвело. Она не сразу заметила небольшой порожек, неуклюже дернулась, пытаясь его преодолеть, но все же споткнулась и полетела головой вперед в темноту, понимая последним всплеском разума, что на этот раз она проиграла.
Эту горькую мысль сознание Таэльмины, начинавшее возвращаться из мрака забытья, припомнило первой, и невольная гримаска боли искривила губы девушки, еще не успевшей полностью получить власть над своим телом.
Неподалеку кто-то жалобно всхлипнул, и этот звук насторожил и встревожил тень, заставил собрать всю силу воли и поторопить собственный пробуждающийся разум. Все вложенные в нее наставниками правила безоговорочно утверждали: самое главное в любой ситуации — это сохранить ясность мысли и контроль над происходящим. И при этом не выдать врагам своих истинных возможностей и состояния тела. В некоторых случаях значительно выгоднее казаться болезненнее и слабее, чем ты есть на самом деле.
Таэльмина и на самом деле чувствовала себя отвратительно, но если в другой ситуации она постаралась бы не показать свою слабость, то сейчас не собиралась ничего скрывать. Страдальчески кривя губы, тень медленно подняла отчего-то ставшие тяжелыми веки и с трудом оглядела тонущее в полумраке помещение.
Рядом снова раздался горестный стон, и тень осторожно повернула в ту сторону голову, попутно обнаружив, что та теперь почему-то опутана плотными повязками. Неужели дракон рассвирепел так сильно, что избил потерявшую сознание пленницу, возникло в сознании мрачное подозрение. И почти сразу появилось еще более мерзкое предположение, и она поспешила прислушаться к собственным ощущениям, пытаясь понять, пора уже объявить наглому рабовладельцу смертельную войну или еще рановато?
Но кроме головы, больше нигде не нашлось ни болезненных, ни незнакомых ощущений, и тень временно оставила свои изыскания, пытаясь рассмотреть того, кому, судя по стонам, было еще хуже, чем ей. А едва разглядела, всей душой рванулась к нему — утешить, обнять, поблагодарить.
— Тук! — Голос тени почему-то звучал непривычно слабо, но она вложила в этот зов все тепло души, и маленькое существо немедленно подняло заплаканное личико. — Тук, золотце мое! Ты почему плачешь? Мы ведь в безопасности?
Теперь, когда взору Таэльмины был доступен не только потолок, но и часть стены, она наконец-то узнала собственную спаленку в дриадском домике, который домовой научился так ловко прятать в свой безразмерный чуланчик.
— Недосмотрел я, хозяйка, прости, — снова горько всхлипнул домовой. — Упала ты на крылечко головой…
— Пустяки, — мгновенно все сообразила тень, — забудь, это мелочи! Зато ты спас меня от ошалелого дракона… спасибо тебе огромное! Иди сюда…
Таэльмина осторожно подвинулась к сидевшему на краю постели малышу и нежно вытерла его слезы платком, который тот мял в ручках. Судя по влажности тряпицы, домовой плакал уже давно, и, поняв это, тень ощутила, как на глаза невольно навернулись ответные слезы. Очень немногие за всю ее жизнь так искренне жалели юную графиню, не может она вспомнить ни одного случая, кроме старенькой няни да теперь еще Харна. Отец, хотя и сделал все для ее безопасности, всегда презирал такие проявления чувств, как слезы, мать всю себя отдавала маленькой Корви, наряжая ее как куколку и потакая всем капризам, а Ганти никогда не выказывал жалости, предпочитая подсказать новый способ, как избежать ловушек.
— Я так испугался, — виновато признался Тук, — ты очень долго не приходила в сознание, и мои умения не помогали… А твой браслет накрыл тебя коконом…
— Ничего, — успокаивающе улыбнулась ему тень, — теперь все уже хорошо. Я успела прихватить свой походный пояс, там у меня есть нужные зелья. Главное, ты меня оттуда забрал, и этого я никогда не забуду. Если ты согласен взять меня в друзья, я буду рада считать тебя своим другом.
— Спасибо. — На личике домового расцвела такая счастливая улыбка, что тени даже неловко стало.
И досадно — ну почему она не догадалась сказать эти слова раньше? Ведь в душе давно считала его не просто другом, а еще и
