браслет-оберег, который выглядел очень странно: кожаные ремешки словно обуглились, а камень потускнел. На лице Василисы отразилась уже нешуточная тревога, она побледнела и уставилась на Рэма глазами с расширенными зрачками, в которых плескалась настоящая тревога пополам со страхом. Но сказать она ничего не успела, заговорила Рада.
– Иди. За ней. Сейчас же, – ровным глухим голосом произнесла гадалка, ее взгляд сделался отсутствующим.
Рэм даже спрашивать ничего не стал, сразу рванул в коридор, сдернул с вешалки куртку и бегом сбежал с лестницы. Не было ни какого-то плана, ни даже мыслей остановиться и подумать. Все заслонил страх за Аленку и безумное, всепоглощающее желание поймать Осокина и набить ему морду. До кровавых пузырей, до свернутого носа и безобразных фингалов. И неважно, что он опасный псих, проводящий запрещенные ритуалы, он посмел угрожать безопасности его Рыси, его девочки, посмел выкрасть непостижимым образом буквально из-под его носа. И вот за это некромант точно ответит. Оказавшись за рулем машины, Рэм сжал пластик, стиснул до хруста зубы и заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, загоняя панику и застилавшую глаза ярость подальше. Сейчас ему нужна холодная голова, потому что если амулет Алена сняла, ну или колдовство Осокина нейтрализовало его – кстати, надо будет потом у Василисы узнать, что же может уничтожить родовой ведьминский амулет, – то кулон остался на ней. И этот кулон, даже уже не исполняя защитные функции, все равно будет работать как маячок.
Помогло. Невидимая нить потянула вперед, и Рэм завел мотор, усмирив бесновавшегося внутри зверя, готового выпустить когти и бежать прямо так, по улицам, спасать свою Рысю. Нечего шокировать добропорядочных жителей, оборотни так запросто в звериной ипостаси по городу обычно не бегают. Да и на машине быстрее доберется, мало ли, куда путеводная ниточка уведет. Звонить Андрею, чтобы попросить его знакомых поторопиться с поиском Осокина, Рэм тоже не стал – терять драгоценные минуты на бесполезные разговоры он не намеревался. Кулон и так приведет его к Алене, а с ней – Рожнов очень на это надеялся – и к зарвавшемуся некроманту.
По пути, правда, позвонил Женька с приятным известием, что поймал художника, но это сейчас Рэма волновало меньше всего, тем более что Лис сообразил позвонить Сереге и вызвать его на подмогу сразу. Значит, одной проблемой меньше. Тем более ниточка привела его к узкой улочке, отходившей от Лиговского недалеко от метро и уводившей куда-то в промзону. Поскольку уже стемнело и район здесь выглядел безлюдно, Рэм припарковал машину, убедился, что случайных свидетелей бесплатного стриптиза не имеется, и, избавившись от одежды, выпустил наконец на волю зверя, жаждавшего поквитаться с обидчиком. Серебристая с черным рисунком шерсть окуталась неярким голубым сиянием абсолютного щита против любой магии, и крупный барс большими бесшумными прыжками скрылся между зданиями, безошибочно идя по следу любимой. Сейчас его чуткий нос уже улавливал обрывки тонкого запаха морозной фиалки, что только подтверждало – девушка где-то здесь, на этой территории, и с каждым прыжком барс приближался к ней.
И к некроманту, Рэм был уверен.
Осокин не успел поджечь непонятное нечто: деревянная дверь ангара разлетелась в щепки с жутким грохотом, и моему затуманенному от слез взору предстал здоровый серебристый барс, окутанный голубоватым сиянием. От огромного облегчения, нахлынувшего неудержимым цунами, я чуть повторно не ушла в обморок, рыдания комом застряли в горле, и я судорожно закашлялась, пытаясь справиться с волнением. Между тем Осокин, выронив от неожиданности зажигалку, уставился на незваного гостя, замерев в полуприседе. Лица его я не видела, к моему великому сожалению, зато заметила, как в холодных голубых глазах барса полыхнула чистая, незамутненная ярость. Пришло понимание: некроманту не жить. На этот раз он точно не уйдет и не спрячется. Рэм просто не даст ему уйти живым из этого ангара. И никто его не осудит, в общем-то, на Осокине висит организация убийства моей семьи и попытка провести запрещенный темный ритуал, вполне достаточно для приведения смертного приговора в действие.
– Ты-ы-ы! – провыл искаженным от ненависти голосом Осокин. – Ты прикасался к ней…
Договорить он не успел. Барс, все так же сияя голубым светом, глухо рыкнул и прыгнул вперед, легко преодолев расстояние между ними. Я успела только заметить, что в руках Осокина оказался узкий острый клинок, но даже крикнуть не смогла, горло сжал спазм. Расширенными от ужаса глазами я беспомощно смотрела, как человек и зверь сплелись в один бело-черный клубок, и кто из них рычал громче, понять было невозможно. Треск материи, и я молча возблагодарила бога, что в ангаре темно и немногочисленные свечи не позволяют видеть кровь, которая наверняка лилась в избытке – Рэм еще пребывал в образе зверя. Я не видела, сумел ли Осокин ранить барса, перед глазами все расплывалось из-за навернувшихся слез, и в какой-то момент зверь исчез, а на его месте появился человек. Попыталась проморгаться, чтобы увидеть, ранен Рэм или нет, но бросила это бесполезное занятие, в густом полумраке все равно не разглядеть толком, даже мое ночное зрение не помогало, все застилали слезы. Еще несколько минут противники молча катались по полу, пытаясь достать друг друга, я видела то одно, то другое лицо, ожесточенное, искаженное
