Минут через двадцать Нину забрал подъехавший Птах, Гуля же, прижавшись к плечу Афанасия щекой, проворковала:
– Ты был такой деспотичный! Такой ужасный тиран! Я тебя не узнавала!.. Я тебя ненавидела и одновременно обожала! А теперь прощай! Я ухожу навеки!
Она обернулась, сделала красивый, поистине навеки уходящий шаг и, задев каблуком о бровку, свалилась в объятия Афанасия.
– Нет! – простонал Афанасий.
– Чего у тебя нет, мой принц? Давай я с тобой поспорю, что ты ошибаешься!
– Поспорь, что Нина ничего не найдет!
– Не могу! – строго сказала Гуля. – Один дар не может противоречить другому! Будь это иначе, получилась бы бессмыслица!
Они еще часик-другой погуляли, а потом Гуля, заявив, что хочет проехаться, вызвала такси и отправилась провожать Афанасия до Копытово. Везла их женщина-таксица, которая прежде была менеджером. Недавно ее сократили, но у нее осталась хорошая новая машина, и вот она решила стать таксицей.
– Слова «таксица» нет! – оспорил Афанасий. – Хотя пусть будет! Хорошее слово, вкусное, звучит воинственно… Таксица – львица!
Таксица-львица засмеялась, польщенная.
– Да! – сказала она. – Я такая! Когда я выезжаю со двора и разворачиваюсь, все наши мужчинки опасливо стоят возле своих машинок и смотрят. Видимо, подозревают, что это я недавно застряла между кустами и мусоркой.
– А не вы? – спросила Гуля.
– Я, – призналась таксица. – Но это закрытая информация и циркулирует пока в виде слухов.
На автобусной площади Копытово Афанасий с Гулей простились, и верхом на той же таксице Гуля укатила в Москву. Успевший проголодаться Афанасий зашел в магазинчик за железной дверью, про который Суповна любила говорить: «А магазин там какой! Чего в нем только нет!.. Ничего в нем нет!»
Афанасий уже купил хлеб местной выпечки, известный толщиной своей корки, когда кто-то сильно хлопнул его по спине. От неожиданности Афанасий подпрыгнул. Обернулся и увидел Вовчика. Вовчик сиял. Гордился.
– Ну ты и герой! Бросил вызов сразу Тиллю, Белдо и Долбушину! – воскликнул он.
– А-а? Что? – недоумевающе переспросил Афанасий.
– Письмо же ты Тиллю писал? Ну там вызов вашим лучшим бойцам, вы все ничтожества, ляля-тополя! – продолжал восхищаться Вовчик.
– Ну… э-э… я, – признал Афанасий, смутно припоминая утреннее письмо.
– Ты, конечно! Кто еще? Там и подписано было: Афанасий! Ты его в столовой забыл, на столе! Мы с Оксой нашли, адрес заполнили и послали! – просиял Вовчик.
– Что сделали?! – дико переспросил Афанасий.
– Послали! – жизнерадостно подтвердил Вовчик. – Из Копытово. Бросили в ящик! Нам не сложно было, ты не думай!
– В какой ящик?! Здесь?! На площади?!
Оттолкнув Вовчика, Афанасий бросился к почтовому ящику, стал трясти его и понял, что опоздал. Выемка писем была полчаса назад. Он прижался к ящику лбом и долго стоял, закрыв глаза. Предчувствовал уже, что ему предстоит стать героем. Не исключено, что и посмертно.
Глава седьмая
Эль мокши Гая
3 декабря из дому сбежала пятнадцатилетняя Лизонька Затонская, занемогшая манией таинственности. Семья молит Лизоньку вернуться, чем она доставит счастье, выше коего нет у Создателя.
