Его лицо, перепачканное сажей и покрытое потом, казалось смертельно усталым. Он не скрывал тревоги, время от времени тер лоб, словно пытаясь прогнать назойливые мысли, и не выпускал рукоять меча.
– Ты ведь цела? – словно вспомнив о Таис, спросил он.
– Все нормально. Только вон Федька…
С ним все в порядке. Небольшой ожог на бедре, возможно. И ударился головой. Голова цела, я глянул, ран нет. Значит, и череп цел. Надышался дыма, ему просто нужно время, чтобы прийти в себя. – Григорий махнул рукой и зашагал к крейсерам.
– Кому нужно время? – еле ворочая языком, проговорил Федор.
Таис уложила голову друга к себе на колени, убрала влажные волосы со лба, размазывая при этом сажу, облегченно вздохнула.
– Нам всем. Кажется, мы все целы. Как твоя голова?
Федор разлепил веки, посмотрел на Таис и чуть-чуть улыбнулся.
– Вроде на месте, правильно? – проговорил он.
– Григорий сказал, что ты ударился головой. Не болит?
Федор провел рукой по лбу, словно бы убеждаясь, что все на месте, после хватился меча и нахмурился.
– Мой меч остался у гоменов?
– Вот именно. Придется добывать. Только не сейчас. Мне кажется, я даже на ноги встать не могу. Глаза режет, руки печет…
– У тебя кровь на рукаве. Ну-ка, дай гляну. – Федька тут же поднялся, охнул, скривился от боли, но решительно закатал рукав намокшей от крови рубашки Таис.
На предплечье, около локтя, темнела короткая, но глубокая рана. Таис удивленно охнула, попыталась остановить сочащуюся кровь и только сейчас поняла, почему так ныла рука.
– Откуда это? – спросил Федор, осматривая рану.
– Жрец кинул в меня ножом, – медленно ответила Таис. – Больше некому. Наверное, жрец, я плохо помню. В голове остался один дым.
– Неудивительно. У меня вообще все плывет перед глазами.
– Это потому, что ты ударился башкой.
– Надо остановить кровь…
– Надо с тебя снять штаны и осмотреть твою ногу. Вон вся штанина обуглилась, одни лохмотья торчат, – проворчала Таис, прижимая к себе раненую руку.
– Гришка куда пошел? – Федор оглянулся, потом медленно поднялся, стараясь не делать резких движений.
И тут из открытого большого входа ближайшего крейсера показался Григорий. Он спускался медленно, но вид у него был очень довольный. Он даже улыбался, победно поглядывая на Таис и Федора.
– Так, ребята, – весело проговорил он, – сами дотащитесь до корабля? Там есть все: еда, лекарства, антибиотики. Даже оружие и запасы воды. Крейсер полностью готов к бою. Ребята, у нас есть собственная боевая машина!
Последнюю фразу он почти выкрикнул.
– Слава богу, – мрачно ответил Федор.
Пушистик и его подруга старались держаться подальше от крейсеров. Им все больше и больше не нравилось помещение, они рычали и нервничали, нюхали воздух, скалили зубы и, судя по всему, искали выход.
Таис пожалела животных, но помочь им ничем не могла. Они сами пока что были пленниками ангара. Крейсер встретил их тишиной и каким-то добрым настроем. Он словно ждал гостей и был готов к ним. Удобный трап представлял собой длинную железную полосу с прорезиненным покрытием. За ним начинался просторный коридор, в котором стояло два маленьких вытянутых шаттла. Здесь же находились и грузовые отсеки, тоже довольно вместительные.
Пара длинных лестниц вела на второй уровень, а там широкий коридор с закругленным потолком выводил в просторную светлую капитанскую рубку. Круглое помещение, оснащенное несколькими плоскими матовыми панелями, большое овальное видовое окно, множество кресел и посередине круглый капитанский мостик, оснащенный круглым же плоским пультом.
– Федор, ну-ка попробуй. Может, крейсер подчинится тебе, – проговорил Григорий.
Федька не стал возражать. Хромая, он поднялся по двум ступенькам, остановился у пульта, провел по нему ладонью, словно прислушиваясь к той электронной жизни, что дремала под гладкой панелью. Потом наклонился, повернул какие-то рычажки, и свет в капитанской рубке мигнул и загорелся чуть ярче. Пульт ожил, выдал голографический экран и попросил идентифицировать себя.
